– Затем, что твоя гордыня до сих пор больше любви.
– Нет. Давно уже нет гордыни. Восемнадцать лет ты меня мучаешь, Раг. Ты же знаешь, это ничего не изменит. То, что происходит с лунной девой, однажды раскрывшей сердце настежь и отвергнутой, – необратимо. Полугинья – вот кто я с тех пор. Полутварь. Наша встреча лишь ускорит мое превращение. И я убью его, мне хватит сил. И ты не успеешь остановить.
Старуха, вздохнув, присела на корточки, погладила мокрые волосы царицы, убрала с ее лба налипшие пряди.
– Бедная моя… Знаю. Все знаю… Если когда-нибудь это случится, я постараюсь успеть.
С этими словами суэнни исчезла.
Эльда зябко повела плечами, ощутив, как близко, снова слишком близко подошла к смерти. «Нужна какая-то разрядка, иначе я сорвусь». Она зло хлопнула ладонью по бортику. А как только вылезла из воды, к ней подбежали служанки с полотенцами и одеяниями.
Затем царица кликнула стражниц.
– У нас намечается сегодня ночью какая-нибудь облава, Берра? – спросила она у старшей, высокой рыжеволосой девушки.
– Ничего интересного, госпожа. Мелкие бандиты остались, остальных повывели.
– Что, и упыри тут у нас не пробегали? Призраки не шастают по девичьим спальням? Баньши помалкивают в тряпочку? Или Серые Пределы иссякли на кошмары?
– Мы еще не вышли на их логова. Как только…
– И ни светлые, ни темные не лезут? – Эльда скептически подняла бровь.
– Только по торговым делам или одиночные проникновения, да и те – незаконные поездки к осевшим здесь родственникам.
– А контрабандисты? Неужели смирились с убытками?
– Основные ниточки давно обрезаны, но оборотни никак не угомонятся…
Царица с предвкушением улыбнулась:
– Берра, мы не можем позволить ни одному мохнатому клопу присосаться к нашей транзитной торговле между Тьмой и Светом. Я лично ими займусь.
* * *
Тем же вечером в трактир «Шаловливый призрак» на окраине столицы Серых Холмов вошла темноволосая, стройная, но явно бедствующая наемница не первой молодости. Потертая куртка в шипастых заклепках – явно с чужого плеча, дохленький меч на поясе, заляпанные грязью сапоги с ботфортами до середины бедра.
Зато эффектно вошла – выбив щеколду на закрытой в столь поздний час дубовой двери.
– С каких это пор кабаки закрывают перед честными посетителями, у которых в горле пересохло? И это – в горячую ночную пору! – женщина, уперев кулаки в бока, оглядела с порога нахальными глазищами обомлевшую от вторжения публику. Шагнула вперед, покачивая бедрами. – Хозяин, вина! И закусь какую-нибудь, а то я за этими столами ничего аппетитного не вижу.
Публика, состоявшая из полутора десятка клыкастых и заросших бородами мужчин, быстро пришла в себя и пялилась уже плотоядно.