* * *
– В какой улице эта лахудра живет? – допрашивал зачем-то вернувшегося в ТЛИН чучельника Игнатий.
– Да я почем знаю? Вы у театральных спросите!
– Жить хочешь? Тогда узнай. До восхода луны даю тебе сроку. Заодно вину свою перед зверьми искупишь! Иначе мы тебя самого тырсой набьем! Сколько чучел сотворил, аспид? Не считал?
– Не аспид я. Таксидермистом быть, если хотите знать, высокое искусство. И тяжкий крест, между прочим. Я им – внутренности вынимай, я им – проволоки в хвосты вставляй… А до потрошения? Я их корми, я их пои, мне тяжко, мне невыносимо горько, а они – урчат и гадят.
– Так ты еще и зверильницу содержишь?
– А то. У меня полный кругооборот зверей и птиц: от леса и клетки до охотничьего магазина и Дарвиновского музея. Сейчас подходящий товар по своей цене ни за что не купишь. Вот и содержу, вот и кормлю их, и режу!
– Молчи, аспид. А за поругание честно́го креста – отдельно ответишь.
* * *
В квартире на Каширке – квадратной, уютной – Кирилла и Володя наконец отдышались. Скворец пил воду и молчал. Лишь изредка с шумом раскрывал крылья. Чуть позже недовольной походкой прошел на кухню и там затих.
Кирилла слушала рассказ Человеева про страну Офир. Знакомы они были всего ничего, а казалось – целый год. Было приятно, было радостно. Вот только Иван Тревогин, про которого Володя полузнакомой девушке сразу же рассказал, вызвал у Кириллы чувства смешанные.
– Какой-то характер у этого Тревоги надувательский. Может, он, как говорил бедолага Чадов, обычный темнила!
– Кирилла, светлая вы моя! Так ведь часто одни только пролазы и темнилы подмогой русскому духу были. Двигали они наш дух вперед, воздымали его ввысь, наполняли авантюрной и творческой энергией. А сами потом в сторонке отдыхали. Хорошо, если все ими сделанное доставалось святым. А то ведь чинушам! Ну а честные дурильщики и веселые прощелыги… На них только указывали пальцем или в лицо им плевали!
– И про вольности имперские – как-то странно. Все вокруг империю почем зря костерят, тюрьмой этносов зовут. А вы говорите – вольности.
– Да, златокожая, да! Но ведь империя нужна новая, небесная! И вообще правильней называть империю – Царством Простора!
Кирилле неудобно было сходить переодеться, и она слушала Володю в уличной, грязновато-пыльной одежде. «А могла бы в новеньком халатике сидеть», – недовольно передернула она плечами.
Тут застрекотала мобилка. Кирилла провела пальчиком по экрану.
И нарисовался в окошке актер неизвестного театра: страшный, в камуфляже, с бровями рыжими-волохатыми! Актер что-то немо орал. Кирилла, глядя на картинку, вздрогнула, непроизвольно включила звук.