Пока я предавался воспоминаниям, домовой начал действовать. Он шустренько залез под юриникову кровать, затем потихонечку, очень аккуратно просочился сквозь неё и занял место скомканного края одеяла, так нежно обнимаемого нашим другом. Получалось, что спящий заботливо обнимает нашего обормота, возлежащего на левом боку лицом к лицу с ним. Некоторое время ничего не происходило, пока Юриник вновь не начал чмокать. Максимилиан, недолго думая, проделал то же самое, что и я со своей женой. Поводил своим, далеко не нежным волосатым заскорузлым пальцем по губам Юриника. Чмоканье тут же прекратилось. Правда, и равномерное дыхание спящего тоже! Он вообще перестал дышать. Зато его глаза резко распахнулись и уставились прямо в лицо якобы давно и крепко спящему домовому. Мы замерли, с интересом вытянув шеи и наблюдая за разворачивающимся представлением. А посмотреть-то, могу вас уверить, было на что!
Постепенно в широко раскрытых глазах Юриника начало появляться некоторое осмысленное выражение. Одновременно с этим его брови стали хмуриться, а глаза распахиваться ещё шире. Хотя шире, казалось, уже некуда! В ближайшие секунды они, судя по всему, планировали вывалиться из орбит прямо на Моксю. Но дыхание Юриника пока не восстановилось. Видимо, вовсю шёл некий мыслительный процесс.
Неожиданно его грудная клетка начала медленно подниматься, а лицо приобрело выражение человека с мухобойкой, который загнал в угол и собирается прихлопнуть надоевшую до чёртиков жирную зелёную муху. Юриник набрал полные лёгкие воздуха и в тот самый момент, когда его дыхание вновь замерло, а мышцы резко начали своё сокращение, домовой, хихикнув, пропал. Как будто его и не было, прозвучал лишь шлепок, словно лопнул воздушный шарик.
Юриник, рыча и тиская в объятиях пустое одеяло, завалился на пол. Мы тоже обязательно последовали бы его примеру, если бы не позволили душившему нас смеху наконец-то вырваться наружу.
Засоня понял, что его опять ловко обвели вокруг пальца, обиженно уселся на кровать и укутался с головой в своё горячо любимое одеяло. Только лицо оставил снаружи. Так и сидел, словно живой укор, мерно покачиваясь из стороны в сторону, изредка глупо улыбаясь и иногда кивая головой, будто удивляясь каким-то своим потаённым мыслям.
Наконец мы пришли в себя. Произошло это не так быстро и не так легко. Стоило кому-нибудь хоть немного успокоиться и с превеликим трудом взять себя в руки, как взгляд падал на остальных, да ещё цеплял Юриника, и начиналось всё сначала. Потом другой неимоверным усилием воли овладевал собой, снова короткий взгляд на соседа – и всё повторяется.