Под категорию «пострадавшие» относятся не всегда одни жертвы маньяков, насильников и садистов, зачастую самих обидчиков можно отнести к жертвам. Нередки случаи, когда серийный маньяк-убийца в детстве был обычным ребенком, но его родители (или один из них) постоянно издевались над ним, и вся эта злоба отравляла психику ребенка, сделав из него еще одно чудовище. Причин может быть много, и Римма была одной из тех, кто занимался их вычислением.
Лет пять назад она могла бы с уверенностью заявить, что у каждого хладнокровного и безжалостного убийцы, получающего удовольствие от мучения людей, имелись причины поселить в своем сердце эту странную любовь к садизму. Но после одного случая девушка даже и не знала, есть ли объяснение каждому человеческому поступку.
Белокурая пострадавшая лежала в кровати, уставившись взглядом в потолок, но с приходом гостя она слабо повела глазами в сторону двери. Отчего-то психологу со стажем стало не по себе, поскольку незнакомка была чем-то похожа на ее подругу – Ирину Провенцано, особенно пронзительным взглядом и золотистыми длинными волосами. Но нельзя тут же нагонять на себя страх из-за придуманных схожестей во внешности.
– Постарайся не обращать на меня внимания пока что. – Римме хотелось внушить доверие девушке, поэтому начинать с тупых вопросов и банальных приветствий с радостной улыбкой на лице, в данной ситуации, стало бы верхом идиотизма. Ей причиняли боль, и слышать, что все прекрасно от посторонних людей было бы, мягко говоря, неприятно.
Присев на дальний край кровати, у самых ног пострадавшей, Римма хотела сначала осмотреть блондинку и проследить за ее реакцией. От подобного жеста девушка напряглась, словно лань, почувствовавшая на себе взгляд дикого зверя, но пока что не спешила срываться с места.
Молчаливость в ответ, недоверчивость, испуганный взгляд говорили о том, что блондинка сторонилась людей из-за событий минувших дней, с ней явно делали что-то неприятное. В первую очередь много полезной информации могли дать отметины на теле, и нанесены они были разным способом. Некоторые ногти на левой руке были содраны, и пусть Римма не могла этого увидеть сквозь бинты, но вывод напрашивался сам за себя. Синяки не расцвели на белоснежной коже голубыми и розовыми цветами в большом количестве, из-за чего напрашивается вывод: девушку практически не били. Но повязки, скрывающие раны неизвестного происхождения – ведь Римма не знала, что под ними, – подтверждали догадку о пытках. И, пожалуй, самая неприятная деталь во всей этой коллекции увечий – глубокая длинная рана на правой щеке, от которой должен остаться шрам.