7
Проходят годы, проходит много лет, которые делают нас взрослыми, самостоятельными людьми. Лера теперь живет с мужем, морским офицером, в Прибалтике. Я работаю в Пензе. Каждый год и Лера, и я в свой отпуск хоть ненадолго приезжаем в Москву. Иногда эти отпуска у нас частично совпадают. Мы никогда не договариваемся об этом, но ведь оба мы — москвичи и прекрасно знаем, когда лучше всего приезжать в Москву.
У Леры — дочка, у меня — сын. Им скоро будет по три года. И вот однажды мы встречаемся в нашем дворе возле песочницы, в которой играют наши дети. Мы знакомим их. Мой сын смело протягивает измазанную в песке руку.
— Миса.
Лерина дочка говорит чище, но стесняется больше и почти шепотом произносит:
— Аллочка. Потом они начинают показывать друг другу свои игрушки и скоро забывают про нас. А мы сидим на лавочке и, перебивая друг друга, рассказываем о своей работе, о своих городах.
— А помнишь то лето, — неожиданно произносит Лера, — когда мы с тобой целовались в Нескучном саду?
— Конечно, помню!
— Какой ты был дурак тогда, Семка! — Лера улыбается.
— Ох, какой классический дурак! Я удивленно гляжу на нее.
— Почему же это я был дурак?
— Подумай. Ведь ты, кажется, любил меня?
— Да, любил.
Теперь я произношу это уже спокойно, твердо. Такие слова вообще легче произносить в прошедшем времени.
Но я чувствую, что и сейчас Лера мне очень дорога. Может, я ее люблю до сих пор? Мне очень трудно вот так, сразу, разобраться в этом. Но, конечно, если я даже разберусь, я не скажу ей, что люблю ее…
— Вот если бы ты тогда не был дураком, — продолжает Лера, — мы бы могли быть вместе.
— Нет, Лера! — Я качаю головой. — Мы не могли бы быть вместе. Между нами был Вовка. И ты все время напоминала об этом. И, целуя меня, ты бы все время думала, что целуешь его…
— Ох, Семка, как ты неправ! — Лера улыбается мне снисходительно, как старшая. — Жизнь устроена гораздо проще и мудрее, чем тебе кажется. Она все залечивает.
Он не мешал бы нам быть вместе. Скорее, наоборот, — большее бы нас связывало.
В это время раздается рев. Плачет Аллочка. Они что-то не поделили с моим Мишкой, и он воспользовался своим мужским правом сильного. Лера утешает Аллочку, а я наказываю Мишку. У нас с ним железное правило — девочек не обижать. А он его нарушил… Так что теперь плачет он, а Аллочка все еще недоверчиво косится на него.
Мы с Лерой смотрим друг на друга и смеемся. Я гляжу на ее такое знакомое, такое родное и близкое мне лицо, и мне кажется, что я уже во всем разобрался и что, несмотря на это, она все-таки ошибается. Конечно, жизнь залечивает любые раны. Но прежде всего она заботится о потомстве. А для того, чтобы дети были счастливы и росли здоровыми, между их родителями лучше не стоять никому — даже самому хорошему и давно уже покойному другу.