Когда ведешь траншею вдоль кабеля — это не шуточки.
По кабелю бежит ток. И напряжение приличное — каких-нибудь шесть тысяч вольт. Проткни такой кабель ломом — и от тебя одни угольки останутся. Даже «мама!» сказать не успеешь.
Такую бригаду, как наша, могли создать только бывшие саперы. И не случайно наш бригадир Китов работает с землей, как часовщик с какой-нибудь «Сурой» или «Лирой». На фронте он обезвреживал немецкие мины. Там не ломом работали. Там даже мизинец казался грубым орудием.
И еще полбригады у нас было на фронте. И тоже саперами.
Это наши «старички». Им под сорок, а кому и больше. И плохо верится, что когда-то они были отчаянными парнями. Намного отчаяннее нас. Иначе не быть бы им живыми — такая уж она, саперская профессия.
Мы дружно живем с нашими «старичками». Нам нечего делить. В этом мире и им и нам хватает всякого — и хорошего и плохого. Мы не забываем, что им плохого досталось больше. Когда им было столько же лет, сколько сейчас нам, они ходили не на танцы, как мы. Они ходили на минные поля и в атаки. Но они ни разу не упрекнули нас этим. Мы ведь не виноваты, что родились поздно. Да и неизвестно, что еще выпадет из нашу долю…
Кое в чем у нас со «старичками» разные вкусы. Нам нравятся разные песни. И разные фильмы. И разные прически у девушек. Но мы никогда не ссоримся из-за того, что у нас разные вкусы. Они не запрещают нам носить узкие брюки, а мы не смеемся над их широкими.
У нас, в общем, правильная бригада. И очень хорошо, что в ней половина «старичков». Еще неизвестно, что было бы со мной и с любым из моих сверстников, если бы мы начинали эту свою работу не рядом с саперами. Работка ведь та еще! Не зря же мы зарабатываем столько, сколько монтажники-высотники.
Для всех нас эти высокие заработки немало значат.
У «старичков» — дети. У молодых — матери, сестренки, братишки. Среди молодежи нашей бригады нет ни одного, у кого был бы жив отец.
Я в бригаде самый молодой. И отца я лишился последним.
Он умер два года назад от ран, полученных на фронте, от избиений, которыми «отделался» в Дахау.
Когда мы его похоронили, дядя Петя, его школьный и фронтовой друг, позвал меня в свою бригаду.
Я не хотел вначале идти в эту бригаду. Подумаешь — землекопы! Тоже мне — романтика!
Но дядя Петя очень серьезно сказал:
— Ты не пожалеешь, Славка! Поверь мне, старику! Не пожалеешь!
И я поверил ему. Все-таки он фронтовой друг отца!
И через день после выпускного вечера я взял уже в руки лопату и ломик. Тогда было, конечно, обидно.
А сейчас уже привык. И даже нравится. И на самом деле не жалею!