Сергей так и не приехал. Либо он нашел далекого, выгодного «левака», либо на самом деле загулял у своей родни. Ксеня со Степановной ждали его у ворот целый час, а потом Ксеня сказала:
— Надо в Дом колхозника идти. Переночуем, а утром поездом уедем.
До их районного центра можно было доехать поездом, и поезд уходил по утрам. Это Ксеня знала.
Степановна, конечно, опять заворчала:
— В Доме колхозника платить надо. Лучше уж на вокзале переночевать. Лавок-то хватит.
— Вы как хотите, а я в Дом колхозника пойду, — твердо сказала Ксеня и подняла со снега мешок. В него были вложены остальные свернутые мешки и старый тулуп, которым укутывали картошку.
— Погоди уж, и я с тобой. — Степановна заторопилась и тоже подхватила свой мешок. — Чего я одна на вокзале-то буду? Чай, обокрасть могут.
В Доме колхозника их поместили в большую комнату, где стояло шесть коек. Кровать Степановны была у двери, а Ксенина — у окна, в углу. Под соседней кроватью лежал туго набитый рюкзак, а на тумбочке, которая отделяла эту кровать от Ксениной, лежали журналы.
Ксеня подошла, посмотрела их. «Знание — сила», «Техника — молодежи», «Юность». И все новенькие, необтрепанные. Видно, только что купленные.
Ксеня аккуратно сложила на стуле отцовский полушубок, свой ватник, материну шаль, причесалась перед зеркалом, зажав заколки губами, взяла полотенце и пошла умываться. Степановна покосилась на нее, но из комнаты не вышла — осталась стеречь вещи, хотя, кроме них двоих, в комнате никого больше не было.
Когда Ксеня вернулась, умываться пошла Степановна, а Ксеня расстелила во всю ширь одеяло на своей кровати и легла, раскинув руки и чувствуя, как усталость придавливает ее к постели и не дает даже пошевелиться.
Однако уснуть Ксеня не уснула и, полежав так с полчаса, повернулась на бок, взяла с тумбочки один журнал и стала его перелистывать. И как раз в это время в комнату вошла девушка в расстегнутом зимнем плюшевом жакете и пуховом платке — маленькая, тоненькая, румяная.
Она подошла к соседней кровати, сказала Ксене «здравствуйте» и сняла с себя платок и жакет.
Ксеня тоже сказала «здравствуйте», села на кровати и добавила:
— Я тут ваш журнал взяла посмотреть. Вы уж извините.
— Пожалуйста, пожалуйста! — сказала девушка. — Смотрите на здоровье.
— Спасибо.
Ксеня снова легла и посмотрела в журнал. Но теперь смотреть в него почему-то не хотелось. Хотелось глядеть на девушку, на то, как она роется в своем рюкзаке, достает тапочки, снимает меховые ботинки и тоненькие капроновые чулки. Ксеня зимой таких чулок не носила, потому что в них холодно, а надевала шерстяные или фильдеперсовые. А девушка вот фасонила, и ее тоненькие ноги стали от мороза розовыми и пошли пупырышками, как от холодной воды.