Но вот уж чем руководствовались родители, когда давали своему сыну имя Ксенофонт, я никак понять немоту.
По-моему, такое имя только со зла можно дать.
Или еще по глупости.
Как вот нашему бригадиру с таким именем быть?
Как должны его звать люди, которые с ним не по имени-отчеству, а просто так, по-товарищески? Ксеней?
Это только в шутку можно или в насмешку. Женское ведь имя-то! Мы уж так-то, среди своих, зовем его Ксеней, смирился он с этим, а при посторонних не позорим: на полную катушку величаем — Ксенофонтом.
Тоже, как говорится, не радуга! Парень он толковый, десятилетку кончил, в партию собирается вступать. И собой видный — высокий, красивый. Никак не подходит к нему имя Ксеня. Заморыша какого-нибудь так называть — не беда, а бригадира верхолазов неловко.
Просто очень даже неловко…
В общем, намудрили Ксенины предки, явно намудрили!
Я раньше об этом как-то совсем не думал. Наверно, некогда было. А сейчас вот делать нечего, лежишь и думаешь обо всякой ерунде.
Ксеня только сегодня утром у меня был. Пришел, притащил зачем-то яблок и долго ощупывал мой гипсовый сапог. Чего он в нем интересного нашел, никак не пойму. Но я уж не мешал: вижу, человек внимание проявляет. Зачем., думаю, смущать — смотри…
После Ксени ко мне заглянул Володька. Я с ним сразу же договорился, чтобы он Валюшке телеграмму дал, а то ей звонить — дело долгое. Да и не застанешь ее в общежитии: бегает, небось, после лекций по институту.
У нее ведь полно всяких нагрузок. В общем, Володька обещал.
И вот только сейчас он прибегал снова сказать, что все в порядке: телеграмма отправлена, и я могу болеть себе на здоровье. Валюшка, как получит — сразу примчится.
И еще Володька рассказал, как они с Ксеней заходили в поликлинику, где мне наложили гипс, как Ксеня без очереди прорвался к хирургу, выспросил у него все о моей ноге, заглянул даже в историю болезни и потребовал, чтоб ему показали рентгеновский снимок перелома. Больше всего Ксеню интересовало, смогу ли я снова работать на высоте. Хирург ему ничего определенного не ответил, и Ксеня очень расстроился. Володька говорит, что всю дорогу из поликлиники бригадир молчал, а это у него бывает редко.
Когда Володька выпалил мне все это, надел свою кепочку и убежал, я почему-то прежде всего представил себе, как хмуро шел по улице Ксеня, откинув назад копну своих золотистых волос. Хороший он парень, настоящий товарищ! Ведь наверняка завтра пойдет в постройкой требовать для меня путевку или еще там что.
А мне эта путевка, как говорится, до лампочки! Мне сейчас больше всего комната нужна, чтобы мы с Валюшкой могли пожениться. Я ведь все равно ни на какой курорт без нее не поеду.