Пожалуй, это было даже по-своему красивое зрелище: темное, глубоко синее небо позднего августа, зубчатые вершины лесополосы, залитый лунным светом лагерь. Из-за палатки-балагана, где завтракал и обедал весь лагерь, вылетали девицы-студентки, босиком, в одних рубашках. Пятна их светлых рубашек на фоне леса, под сиянием небес, среди темных палаток – это было удивительно красиво.
А за девицами гналось привидение. Оно все было зеленое, светящееся, с огромными глазами насекомого и странным носом, как у тапира. Наверное, наша четверка тоже была интересна: четверо дядек в одних сапогах и в трусах, причем только Вася без оружия; Кузьмин стоял с двустволкой, я с топором, Б. с лопатой в руках. Несколько мгновений мы таращились друг на друга: четверо людей и привидение. Потом привидение ойкнуло, как-то странно присело и ломанулось за палатки. Скажу честно: преследование отступающего противника мы организовали не мгновенно. Впереди ведь еще был рык и лязг, и сколько там таких – кто знает. Только через полминуты истина вполне дошла до нас… После чего Кузьмин рявкнул «цыц!» продолжавшим повизгивать девам, и мы направились… куда давно пора было направиться. По дороге Б. нашел в палатке-столовой хрипящий и лязгающий магнитофон, пнул его; гадостные звуки стихли. Только кричали ночные птицы, взволнованно сопели девы, и раздавался громкий храп в палатке мальчиков.
«Привидение» валялось на берегу канала – гидрокостюм и противогаз. Мальчики «спали» так усиленно, так вдохновенно, что мы простояли в их палатке еще с полминуты, а они все усиленно храпели. Наконец, Кузьмин печально вздохнул и очень грустно произнес:
– Вставайте, сволочи. Сознавайтесь, ну и какая же падла сперла мой гидрокостюм?
Только тогда спальные мешки начали извиваться и корчиться. Наконец один парень не сдержался, отчаянно фыркнул, потом второй, и палатка огласилась такими взрывами веселья, что казалось, она сейчас рухнет.
Справедливости ради – это был последний случай, и на нем завершилось четвертое, самое позднее следствие той давней истории.
Горе! Малый я не сильный!
Съест упырь меня совсем!
А. С. Пушкин
Эта история случилась на самом закате курганной археологии, в 1989 году. Под деревней Парная, на западе Красноярского края, раскопки вел археолог… Назовем его Гульфиков. Даже на фоне экспедиционных нравов поведение Гульфикова производило сильное впечатление, потому что если он даже и «просыхал», то делал это редко и ненадолго. Конкретно в этой экспедиции он моментально завел огромный жбан бражки и появлялся на раскопе не особенно регулярно.