— Ничего, я понимаю.
Харди закусил губу.
— Отец с дедом хотели, чтобы мы ценили природу и с уважением относились к земле. Нас брали на охоту и рыбалку, и до сих пор берут. Я подстрелил первого оленя в восемь лет, а потом отец его освежевал, срезал мясо, сделал оленью колбасу и отдал в приют для бездомных. Мы никогда не охотимся просто для развлечения. В прудах у Ред-Крик клюет окунь, лещ, краппи, так я с десяти лет умею их очистить и пожарить на шампуре. Это наша земля, Тео, никто не имеет права ее отбирать.
Имеет, подумал Тео, но промолчал.
— У дороги есть роща сахарных кленов, а посреди рощи кладбище, небольшой квадрат с белым штакетником. Там все Квинны похоронены. Десятки могильных камней аккуратными шеренгами. Мои прадед и прабабка рядышком, и тут же их родители. Тетки, дяди. Эдвард Квинн, погибший во время Второй мировой, и Холли и Боб Квинны, сестра бабушки и мой дядя, они разбились на машине в восемьдесят пятом, задолго до моего рождения. Можно ходить по кладбищу и узнавать историю семьи. Каждый год четвертого июля на ферме большой пикник, и перед обедом мы все идем на кладбище и кладем на могилы цветы, отдавая дань уважения. У папы есть двоюродный брат, Дэниел Квинн, он на пенсии, так он подстригает траву и ухаживает за могилами. Что с кладбищем-то будет, Тео? Государство же не может отобрать могилы? Это уже из ряда вон…
Тео поежился.
— Мне нужно спросить. Я поговорю с отцом, он опытный специалист по недвижимости и собаку съел на праве принудительного отчуждения. Но сразу скажу, вряд ли я смогу тебя обнадежить или дать ответ, который ты хочешь услышать. Если государство забирает землю, оно забирает и все, что на ней находится. Все строения сровняют с землей бульдозерами.
— А могилы?!
— Я спрошу у отца, обещаю.
Харди долго сидел неподвижно, глядя в стол. Наконец он сказал:
— Дому сто пятьдесят лет. У отца было две сестры и два брата, но он, как старший, унаследовал дом от деда и бабки. Я тоже старший, и дом когда-нибудь должен был перейти мне, так уж у нас в роду заведено. Это прекрасная старая усадьба, жить в ней — большая честь, но на хозяина ложатся заботы о ферме, а это прорва работы. Как же с домом-то будет, Тео?
Тео начал уставать от сложных вопросов, на которые ему нечего было ответить.
— Спрошу у отца, ладно? — повторил он, уже зная, что ответит мистер Бун. Но Харди был расстроен, и Тео не хотелось сыпать соль ему на раны. Когда государство отбирает землю, оно вправе сделать со строениями все, что хочет.
Харди не унимался:
— Вчера за ужином родители говорили об этом шоссе.