Занятия в 4-м учебном лагере школы шли полным ходом. Будущие разведчики изучали методы агентурной разведки военных объектов, топографию, организацию Красной Армии, типы советских военных самолетов и другие дисциплины. Особое внимание уделялось практике кодированного радиообмена. Широко практиковался метод подготовки агентов путем допроса друг друга, когда один из них выступал в роли представителя советской контрразведки, а другой — задержанного в тылу Красной Армии подозрительного человека. В обязанность первого входило разоблачение «задержанного» как агента абвера, а второй должен был оправдываться и любыми способами отводить от себя подозрения.
Приучая агентов к обстановке в советском тылу, где им предстояло действовать, администрация школы разрешила им при обращении друг к другу употреблять слово «товарищ», а также разучивать и петь советские песни. На специально изготовленных макетах советских городов агентов обучали правилам ориентировки и маскировки. Словом, дело было поставлено солидно.
Начальник 4-го учебного лагеря вскоре предложил каждому слушателю подготовить «письменную работу». В ней требовалось изложить, каким путем агент намерен бороться с большевизмом. «Выходит, абверовцы не очень-то надеются на преданность своих агентов, если таким способом пытаются привязать их к своей колеснице», — мысленно подытожил свои выводы разведчик.
В разговорах с Андреевым Кремнев был откровенен. Однако вскоре начал почему-то сторониться его. Улучив момент, Николай Степанович поинтересовался причиной этой перемены.
— Ты говорил, что служил в зенитной артиллерии в Ленинграде. А как же ухитрился попасть в плен? — вопросом на вопрос ответил Кремнев.
— Я подпустил к объекту немецкие самолеты. Они подожгли два аэростата заграждения. За это меня наказали, отправили в пехоту.
— Бывает. Но говорят, что ты перебежчик, — не унимался Кремнев. — Так или нет?
— Об этом поговорим позже. А удостоверение перебежчика у меня действительно есть.
Однажды вечером Николай Степанович, беседуя с Кремневым, вспомнил довоенное время, родное село на берегу Волги, недалеко от Костромы, где он учил детей географии.
— Я знаю эти места, — оживился Кремнев и стал рассказывать о своей довоенной жизни, о том, как он воевал против фашистов в составе танковой части и в бессознательном состоянии попал в плен, пытался бежать, но угодил в карцер, а оттуда в штрафной лагерь.
— А зачем пошел в эту школу? — спросил у него Андреев.
— Они нагло обманули меня.
— Как обманули?
— Очень просто. В штрафном лагере на территории Литвы, куда меня определили, погибало от истощения до тридцати человек в день. За малейшую провинность пленных убивали на месте. Каждый из нас мечтал любым способом вырваться оттуда. И вот однажды нам объявили, что на работу в Германию требуются военнопленные, которые ранее служили в авиации. Я записался.