— Вы, наверное, слышали о незавидной участи одного известного господина из Брюсселя? Этот человек по стечению обстоятельств погиб буквально в нескольких кварталах от места, где сейчас находимся мы с вами. Ходили слухи, что он хотел присоединиться к нашему обществу. Увы, он оказался некомпетентен. Поначалу все шло хорошо, но потом…
Опять повисла долгая пауза. Полтинник понимал, что его предупреждают. В том, что нового партнера уберут в случае малейшего сомнения, он нисколько не сомневался. Тот господин из Брюсселя действительно был очень влиятельным человеком, и тем не менее…
— Я все понял. — Родион посмотрел Любарскому прямо в глаза. — И должен вам сказать, что мы тоже люди серьезные и привыкли отвечать за свои слова. А тем более выполнять взятые на себя обязательства…
— Вот и славно! Мне очень приятно, что в России, которую я продолжаю считать своей родиной и искренне люблю, у нас есть единомышленники, способные контролировать сложившуюся там непростую ситуацию. Думаю, что выражу общее мнение, если скажу, что мы готовы иметь с вами дело.
Последняя фраза была произнесена Любарским с особенной значительностью, можно сказать — даже немного торжественно. Серебряков сделал вид, что ликует. Любарский понимающе переглянулся с Шаевичем и по-английски сказал Полларду о принятом решении. Американец хлопнул нового члена клана по плечу. Стал что-то говорить ему по-английски, нисколько не смущаясь тем, что собеседник не понимает его.
— Ну что же, я думаю, нам следует выпить, — Любарский потянулся у бутылке, — и обсудить наши дела более детально. Насколько я понимаю, вас в России больше всего интересует финансовая поддержка, которую мы будем в состоянии оказать для свержения режима.
— Именно. И, конечно же, сроки…
— Понятно. — Любарский поднял свой бокал. — Господа, я надеюсь, вы простите мне мой эгоизм. Поверьте, он обусловлен лишь любовью к России. Итак, я предлагаю выпить за мое скорейшее возвращение на родину!
* * *
Владислав уже во весь голос кричал в трубку:
— Маша! Что у тебя происходит?!
Был слышен лишь треск, сквозь который пробивалось лишь чье-то невнятное бормотание. Ну да, она же сказала, что зашел клиент. Но что значило ее восклицание? У нее был испуганный голос. Маша!
Владислав наконец-то осознал, что лишь зря теряет время. Не переставая держать включенный телефон возле уха, он рванулся на улицу. Сердце вора разрывалось от отчаяния, он понял, что с Марией случилось что-то ужасное. Там же Юра! Неужели… Нет! Гвоздь — лучший его боец, а не телок какой-нибудь.
Варяг заскочил в «мерседес» и повернул ключ зажигания. В это время в трубке послышалась возня, потом женский визг. Негромкий, но отчетливый хлопок. Владислав похолодел. Так стреляет оружие, снабженное глушителем.