Оба поклонились, Кириос вышел, Антионольф ненадолго задержался.
- Государь, я хотел сказать...
- Говори.
- Пропала Евтихия. Девушки нигде нет со вчерашнего утра. Никто не знает, где ее искать.
- Я знаю, - ответил царь, он почему-то был твердо уверен, что искать слепую девочку придется на дне морском, но не сказал этого в слух, - Утром объявим розыски.
Антионольф ушел.
А утро почти уже настало. Царь все равно спать не собирался, а потому захватил с собой тот самый бокал и пошел дожидаться пробуждения жены. Послушать теперь ее.
Онхельма проспала эту ночь тяжелым, черным сном без сновидений. Проснулась поздно, солнце было уже высоко. Приподнявшись на локтях, огляделась, темнота в спальне удивила ее. Не сразу, но заметила Вильмора в кресле у стены, тот смотрел на нее внимательно, и по всему видно, что сегодня он спать не ложился. Царица немного смутилась, а потом заметила на столике розовый бокал.
Черт! Черт! Черт!
Догадался?! Или этот щенок разболтал?! Надо было пришибить его!
Но вслух она слабым голоском произнесла:
- Вильмор, ты не спал?
- Нет, милая. Как ты себя чувствуешь?
- Спасибо, мне лучше.
- Ничего не болит?
- Почти.
- Лекарь смотрел тебя, сказал, что опасности для здоровья нет.
- Да... Я знаю.
Вильмор встал, прошелся по комнате, она следила за ним взглядом, надеясь, что тот не станет задавать неприятных вопросов. Вроде, молчит. Тем лучше.
Только хотела улыбнуться и попросить помочь ей встать, как царь повернулся к ней лицом и спросил:
- Ну, если ты себя достаточно хорошо чувствуешь, жена моя, ответь, что это в твоем бокале?
По его виду Онхельма поняла, что царю прекрасно известно, что в бокале. Как узнать, говорил ли он с мальчишкой... Скорее всего, говорил, иначе, почему спрашивает...
Мысль у нее родилась мгновенно, как будто кто-то внутри нее подсказал:
- Вино.
- Вино?
- Да, - она вскинула голову, - А в нем сыворотка страсти.
Говорить правду и только правду! Но не всю!
А теперь удар.
- Я пью ее каждый вечер, перед тем как лечь с тобой, муж мой.
Он обомлел.
- Зачем?
Прекрасная молодая женщина усмехнулась и ответила:
- Ты стар, муж мой... - она пожала плечами, словно это было само собой разумеющимся.
Вильмору стало очень больно.
- Но зачем? Я же не импотент... Мне казалось...
- О, ты тут не причем, просто... Чтобы пробудить в себе страсть...
- К старику, - закончил за нее царь.
Она ничего не ответила, но смотрела так, что ответ напрашивался сам собой.
Вильмору было так больно, что он задохнулся.
- Значит... Чтобы лечь со мной... Тебе приходится... - он не смог договорить.
Ему больно? Что ж поделаешь. Зато не будет задавать глупых вопросов о вчерашней ночи.