Все сыты и довольны. А вдвое отяжелевшие грифы поднимаются в счастливые небеса и несут добычу в свои гнезда. Этих стервятников во время пира не испугают и охотники. Они очень сильные и живучие. Однажды я пустил стрелу в грифа. А он с нею поднялся высоко в небо и только оттуда упал мертвый…
– Так значит Византия – мертвый верблюд, отданный Всевышним на пир стервятникам? – спросил Гудо, исподлобья наблюдая за смакующим косточки начальником тайной службы турок-османов.
– Совершенно верно, – обрадовался пониманию своего «синего пса» Даут. – Византия уже давно мертва. От нее исходит только вредное зловоние. Она должна исчезнуть.
Что-то вспомнив, Даут грустно добавил:
– У меня нет печали о тех, кто лишил меня родных гор и издевался над душой и телом многие годы.
– А когда падет этот верблюд, кого будут разрывать падальщики дальше? Другие христианские страны? – глухо спросил Гудо.
– До этого я не доживу и не хочу об этом думать. Живу сегодня, жую сейчас ягненка, и ты так живи. Или тебе не по вкусу ягненок?
Но Гудо не ответил.
– А что это там происходит? – не обидевшись, спросил Даут.
Гудо встал с края ковра и внимательно посмотрел в сторону дороги, на которой прекратилось всякое движение.
– Кажется, человек лежит посреди дороги и никто не смеет его ни оттащить, ни объехать.
– Что еще за диво? Кто смеет остановить воинов и обозы самого бея османов? Все за мной! – вскричал начальник тайной службы и трое его рабов бросились за ним вниз по холму.
– Что здесь? – расталкивая круг собравшихся людей, спросил Даут.
– Это Ибрагим, старший караванщик, – ответил один из погонщиков верблюдов.
– Что с ним?
– Кажется мертв, – ответил кто-то из круга собравшихся путников.
– Оттащите его с дороги! – строго велел начальник тайной стражи.
– Ибрагим – уважаемый человек. Он свершил хадж[169] в Мекку.
– И что из этого? – в горячности воскликнул Даут.
На него тут же надвинулась толпа, крепко сжимая кулаки и опаливая нечестивца гневными взглядами.
– Это святой человек! – выкрикнул погонщик, надвигаясь на побледневшего начальника тайной службы.
– Вы знаете, кто я? – растерянно спросил Даут, уже догадываясь о том, что эти люди из дальних мест и слыхом не слыхали, а не то, что видели начальника тайной службы.
Но тут толпа всколыхнулась и чуть расступилась.
«Синий шайтан»! «Синий шайтан»! «Синий шайтан»! – послышался все нарастающий шепот тех, кто возвращался с побережья. Эти два слова тут же подхватили идущие с востока и со страхом попятились, увидев, что огромный мужчина в странных одеждах склонил свою чудовищную голову на грудь уважаемого Ибрагима.