* * *
К вечерней молитве настроение Даута и вовсе стало неподъемным. Благородных кровей мусульмане приветствовали начальника тайной стражи кивками головы, допустили к общей молитве, но отступали при попытке приблизиться и даже поворачивались спиной при первом произнесенном слове Даута. К черному шатру бея начальника тайной стражи не допустили, а в шатре великого визиря его хозяина не оказалось.
– Пойду, утоплюсь, – печально сказал Даут, сидя на высоком камне. У его ног тихо плескалась теплая вода озерка, над поверхностью которого надувными пузырями торчали головы благородных осман в больших и разноцветных тюрбанах. Почти все тюрбаны были повернуты лицом к «синему шайтану». – Нет, лучше повешусь вон на той ветке и докажу всем, что петля не может оторвать даже такую несчастную голову, как мою. Или ты поможешь доказать обратное. А, Гудо?
Гудо равнодушными глазами посмотрел на будущего утопленника или висельника и пожал плечами:
– Сам не знаю, как это вышло.
– То же самое я написал и великому визирю. Но он, наверное, не поверил.
– А, Даут! И ты, мой спаситель, здесь! Что сидите, повесив головы? Вода, говорят, сегодня, просто парное молоко, из которого на берег выходят, забыв обо всех болезнях и печалях.
Даут тут же вскочил на ноги и с особым рвением низко поклонился:
– Уважаемый Хаджи Гази Эвренос! Как я рад! Как я рад нашей встрече!
– Просто Эврен. Как и прежде. Ведь мы, как и прежде, друзья. А, Даут? Знаю, знаю о немилости к тебе. Но все уляжется и забудется. Ведь от случайности никто не укроется, даже синим плащом. А? Как ты думаешь, «господин в синих одеждах»? – закончил вопросом на франкском языке знаменитый воин.
Гудо не ответил, а только низко поклонился, как принято в его стране в присутствии благородного господина или благодетеля, спасшего жизнь.
После короткой беседы, Эврен стал поспешно сбрасывать с себя одежды и оружие, в искусно изготовленных ножнах с множеством драгоценных камней. Затянув потуже тесьму на шелковых шальварах, он повязал на бедра тонкий кожаный ремешок с маленьким кинжалом в красном сафьяновом чехле. При этом, увидев обращенный на кинжал взгляд Даута, Эврен улыбнулся и пояснил:
– Я с ним никогда не расстаюсь. Удивительной работы клинок. Ни острие, ни лезвие никогда не тупится. А самое интересное оно не покрывается ржавчиной даже если долго держать его в воде! Уважаемый Осман-паша даже выплатил тридцать золотых монет после того, как убедился в отсутствии каких-либо следов повреждения или потемнения. А ведь кинжал пролежал в сосуде с водой в доме этого достойного человека больше десяти дней.