Гудо не посмел отказаться, да и отказывать уже было некому. Занавесь все еще покачивалась, провожая таинственного обитателя таинственного дома.
* * *
Гудо так ничего и не понял из своего ночного путешествия. Он и не желал ничего понимать. Теперь он наслаждался морским ветром и тем, что окончательно уверовался в своей свободе.
Неумолимый барабан властвовал над веслами гребцов-невольников, приближая турецкую галеру к европейскому берегу. Еще несколько часов пути и Гудо направит свои стопы… Вот только куда? Все же в Константинополь? Даут так и не указал другой путь, в конце которого его ждала Адела и дети. Он только сказал, что в Цимпе их уже должны ожидать люди покойного отца Франческо, которым четверо стражников начальника тайной службы передадут укрытого мешком Мартина и самого Франческо.
И на том ладно. Гудо так и не сказал молодому генуэзцу и слова за весь путь от Бурсы до побережья. Так и не приблизился к нему, а все его попытки заговорить, властно останавливал движением руки.
На прощание Даут крепко пожал руку своему бывшему «синему псу», с которым провел больше года и вернул бархатный мешочек, который Гудо без сожаления передал после ночного визита в незнакомый дом. После прощального рукопожатия начальник тайной службы указал на готовую к отплытию галеру и сказал:
– Ступив на палубу этого корабля, ты опять пойдешь по пути испытаний и волнений. Это твой выбор. Я еще никогда не встречал мужчину, для которого женщина дороже его собственной жизни. Этого ни я и никто другой не понимает и не поймет. Наверное, это оттого, что живем мы во времена, когда меч в руке куда важнее и нужнее женских объятий. Но я верю, что придут времена, когда отцы будут радоваться детскому громкому смеху, а не оглядываться в тревоге, что на этот смех примчатся враги. Может быть то, с какой самоотверженностью ты отстаиваешь перед богом и людьми свое желание быть с семьей, вразумит опившихся кровью людишек, и они поймут, что счастье для человека – здоровая, крепкая и надежная семья. А у меня ведь тоже была семья. Но, наверное, я чего-то не понимал, если не смог ее уберечь. А может, бог не дал мне такого огромного сердца как у тебя.
Расчувствовавшись, Даут уже сделал, удаляясь, несколько шагов. Но вдруг резко повернулся и крикнул:
– Я прощаюсь, но не расстаюсь с тобой, большой человек в странных синих одеждах! А чтобы ты меня не скоро забыл, я буду напоминать о себе. Когда ступишь на землю Цимпе, загляни в мешочек!
Гудо только слегка улыбнулся. Он присоединил ночной подарок к тому золоту, что находилось в тайном кармане синего плаща и, не обернувшись, поспешил на галеру.