Верю, что встречу, вымолю прощение, отобью у мужа и возьму в жены со всей страстью, на которую способен упорный дворник из казахов.
Но не успеваю за Евдокией, будто мне не только ноги, но и хвост отрубили: она на гастролях - я к ней, а она уже - тю-тю - сегодня была, а уже улетела, птичка легкоступная, но недоступная.
Нужен ли я ей, или не нужен - вопрос, но мне не важны вопросы, а важны знаки плюс и минус.
Ваньку я убью - решил твердо, хотя сам я дурак, но и позор, будто меня калом Ванька намазал.
Ты, парень, ищи, ищи Евдокию, помоги молодому солдату калеке в голубом берете и с целыми зубами во рту.
Лицо Евдокии по фотокарточке запомни, но не бери с собой карточку - всё равно, что душу бы Евдокии взял.
- Как я найду тебя, солдат? - Маугли впитывал лицо девушки с фотографической карточки, слизывал черты балерины. - Ты - охотник, а девушка твоя - белка!
Поймаю белку, и где ты? В чужом дупле?
- Не так много в России безногих солдат калек по имени Вадик, - солдат засмеялся, показал идеальные зубы, не выбитые взрывной волной. - В любом военкомате тебе дадут мой адрес, адрес Героя России, безногого калеки, который потерял свою невесту.
Ты только верь, парень, что и в Москве белые грибы растут!
Ах, подлец! Виртуоз смеха! - солдат задрожал, но бережно вложил фотографию Евдокии в карман гимнастерки, словно закапывал тело любимой кошки. - Ванька! Дорог труп к обеду! - солдат выхватил из сумки длинный кинжал, зажал в зубах, и быстро-быстро руками вертел колеса тележки - спешил убить сослуживца - так часовщик догоняет злобного клиента.
Мужчина в белом плаще обернулся на крик Вадика, посмотрел на него, наморщил лоб, узнал наверно, потому что рябь смеха пробежала по гладкому лицу евнуха.
Ванёк побежал, но не к Вадику, а от него, значит - чувствовал свою вину, ожидал смерть от соприкосновения металла с сердцем.
Вадик радостно взвыл, Маугли эхом ему отозвался, как в печной трубе, когда воровал овцу из деревни и застрял в дымоходе.
Вадик на миг обернулся к Маугли, подмигнул и рявкнул громче вокзального матюгальника,
- Стой, парень! Не твоя это война! Не твоя! - и добавил после лебединой паузы, а Маугли подумал, что только у лебедей среди всех птиц имеется пенис: - Береги себя, парень, береги!
Сына Евдокимом назови!
Евдокимом!
Солдат укатил в визг и вопли, словно примерял форму польского гренадера, от которого ушла Эвка.
Маугли мелкой рысью побежал от людей, вынюхивал, выискивал места, где меньше народа, где запахи страха, денег и блуда не яркие, не резкие и не напоминают скрежет клыка моржа по льдине.