Безумная Мысль, позади Анфисы Степановны, собранная из пестрых цветных и однотонных лоскуточков, сшитых между собой разными нитками, не носила одежды. Все ее тело было усыпано всевозможными пуговками, цветастыми бусинками разных форм и размеров, шелковыми ленточками, тонким кружевами и разнообразными тесемками. Ее невероятная высота, почти три метра, говорила о высоких идеалах, худоба свидетельствовала о жертвенности во имя идеи, а сутулость обуславливалась низким ростом подопечной. Безумная Мысль пригибалась, чтобы быть ближе к Анфисе Степановне и держать над ее головой синюю лампу со свечой. Левую руку занимала корзина с использованной бумагой, что написано на листах Родион не смог разглядеть, зато он отчетливо видел, что Мысль не имела лица, даже условного. Вместо глаз, носа и рта - голова, так же, как и тело была расшита всевозможной рукодельной фурнитурой. И весь облик мысли изящный и величественный заставлял сердце Родиона трепыхаться от счастья и поражаться красоте ее безумства.
- А хочешь я покажу тебе другие комнаты? - широко улыбалась Анфиса Степановна.
- У вас есть ключи?
- Конечно, - удивилась она.
- Это хорошо, когда соседи доверяют друг другу.
- Какие соседи? - насторожилась Анфиса Степановна.
- Ваши.
- У меня нет соседей.
- Зачем тога на двери столько звонков?
- Ах, это, - расплылась старушка в улыбке, - раньше тут действительно жили другие люди, но теперь их нет.
- Разъехались?
- Да.
- Тогда почему вы так долго не открывали?
- Потому что ты звонил не мне. Мой звонок черный с белой кнопкой.
Родион не знал, что ответить и протянул старушке бумажный пакет желто-серого цвета.
- Это вам. Покажите, пожалуйста, ваш паспорт и распишитесь... вот здесь.
- Спасибо, - горячо поблагодарила она, взяла большой плотный помятый конверт, положила на этажерку с пластинками, взяла с нее свой документ, отдала в руки Родиона, а затем поставила две красивых буквы "А" и "В" в графе "подпись получателя". - Посмотришь другие комнаты?
- Вообще-то я спешу, нужно успеть еще по двум адресам... - сказал он, протягивая ей обратно паспорт.
Лицо Анфисы Степановны переменилось, улыбающиеся губы ссохлись до обычных размеров, а глаза, прежде излучавшие нечто особенное, потускнели и стали такими же, как у миллионов других старушек. Родион почувствовал себя черствым сухарем, виновным в исчезновении счастливого ребенка в дряблом теле.
- Разве, что одну комнату, - попытался реабилитироваться парень.
- Одну! Прекрасно! - ее губы снова растянулись в блаженную улыбку, а глаза загорелись, она быстро начала перебирать ключи на большом железном кольце, которое все это время держала в руках. - Вот он, - сказала старушка, взяла молодого человека за руку и потащила на первый этаж под лестницу.