Анфиса Степановна отворила красную дверь, и Родион попал в комнату с одним окном, в которой хранилось столько вещей, что любой человек назвал бы это не иначе как хлам, но он видел в хаосе всевозможных предметов удивительный богатый сокровищами мир.
- Я бы мог провести здесь много часов! - восторженно отозвался парень.
- Ты единственный, кто видит больше, чем мусор. Соседи считали это болезнью, пытались выселить меня. Писали жалобы чиновникам и моим родственникам, хотели даже упрятать в психиатрическую больницу.
Родион с сочувствием смотрел на Безумную Мысль за спиной рассказчицы, вспоминая людскую ненависть и травлю она вся задрожала и съежилась, боясь повторения истории.
- А кто им помешал?
- Никто. Как-то раз я пришла с прогулки с красивой бутылкой, вот этой, - старушка взяла с полки стеллажа бутылку квадратной формы из прозрачного стекла с высоким горлышком и протянула ее Родиону. - Соседи увидели мою находку и как обычно начали ругать и кричать. Кто-то из них кому-то позвонил, о чем-то договорился и через пару часов на меня надели усмирительную рубашку и увезли. Больше двух лет я провела в больнице для душевнобольных и наверно пробыла бы там еще дольше. Но нашу коммуналку признали аварийной, всем жильцам, кроме меня, дали новые квартиры, они разъехались, больше я им не мешала и меня выписали. Теперь я живу здесь одна.
- Вам не скучно?
- Нет, напротив, - улыбнулась Анфиса Степановна. - На меня никто не кричит, никто не ругает за мои сокровища. Я радуюсь каждому дню, в стенах этого дома, - она немного помолчала и продолжила. - Знаешь, самое страшное это не лечение, а люди, которые считают тебя больным. Если твои идеи им кажутся абсурдными, а мысли чуждыми они так искренне хотят тебе помочь, что готовы принудительно залечить до смерти.
- Кажется с понимаю, о чем вы говорите, - сказал Родион, проходя между высокими стеллажами и разглядывая богатства комнаты. Шкатулки, бутылки, жестяные коробочки, статуэтки, пепельницы, настольные лампы, старые куклы, игрушки, зеркальца, подсвечники и еще много, много невообразимых вещей хранили многочисленные полки, заставленные от пола до потолка. Соседи безобидной бабульки увидели в увлечениях собирательством душевную болезнь силлогоманию, но на самом деле ничего общего у Безумной Мысли Анфисы Степановны с паталогическим накопительством не было. Старушка не тащила в дом все подряд, а только старинные вещицы с историей, при чем каждая имела свое место и даже порядковый номер, под которым хранился предмет. Красная дверь вела не в любительский музей прошлого и уж тем более не на склад барахла, она открывала внутренний мир, где каждый предмет неотделимая его часть и герой сказки, которые Анфиса Степановна вечерами любила придумывать сидя у окна за чашечкой чего-нибудь горячего и араматного.