Николаю II, истинно православному царю, было известно своё предназначение. Он предчувствовал свою гибель и знал о ней. Но Николай II не предполагал, что вся семья будет расстреляна, вплоть до последнего, болезненного и немощного, мальчика Алексея.
И вот что поразительно. Приезжают из Афона, приходят ко мне батюшка с матушкой. Показывают фотоснимок иконы - Николай II и семья. Пишется икона за полгода до канонизации, когда противников причисления Николая к лику святых было гораздо больше, чем сторонников. И вдруг - засветка с левой стороны фотографии. Неоднократно проявляли: та же самая засветка остаётся на фотографии. И, не знаю точно, на какой по счёту проявке, но появляется в этой засветке шестикрылый Серафим, который лучом своим освещает царя Николая II. И возвращается этот луч на руки Анастасии, дочери его. И батюшка, приехавший из Афона в Россию, сказал: "Это было чудо и большое потрясение...".
В дневнике последнего русского императора есть любопытное замечание о Петре I. Не очень-то любил Николай II своего предка, за предпочтение западного уклада - российскому. Мнение это во многом созвучно и моим размышлениям. В преемственности, защите и сохранении отечественных традиций в прежние времена велика была заслуга Православия...
Наверно, это тема будущих фундаментальных исследований - какое мощное очистительное воздействие оказывает Малый театр на наше мировоззрение. Но остановлюсь сейчас на спектакле - "...И Аз воздам", а вернее - на резонансе, который был вызван им. Спектакль был поставлен режиссёром Борисом Морозовым по пьесе Сергея Кузнецова - по пьесе, может быть, не совершенной, но достаточно искренней и предельно приближённой к правде. Играл я там Вайнера. Образ этот во многом вымышленный, введённый для художественной целесообразности, хотя реально такой человек существовал. Принимал ли он участие в расстреле царской семьи или нет, остаётся тайной. В спектакле ему отведена роль третейского судьи: при всей ненависти к монархии, он пытается соответствовать заповеди Христианства "не убий". А по сути, он, как Понтий Пилат, "умывает руки".
Но речь о другом: эта постановка втянула искусствоведов в изучение очень сложного, судьбоносного для страны, периода - в тайну цареубийства. Какие круги пошли от спектакля, покажут две критические работы, написанные с разных позиций. И я привожу их (в сокращении) не потому, что как-то там отмечается вскользь и моя актёрская работа, а ради того, чтобы отразить масштаб воздействия Малого театра на умы наших современников.