– Эй, ты куда? – прошептал Тарас. Глаза его поблескивали от страха. – Это же запрещено.
– Я хочу узнать, что происходит, – пояснил Джахан.
– Не высовывайся, – отрезал старик.
Джахан на мгновение замешкался.
– Я погляжу, что там творится, и сразу вернусь, – решил он.
– Любопытство до добра не доводит, – вздохнул старик. – Но ты, как я вижу, глух к доводам разума. По крайней мере, не уходи далеко. Оставайся в саду, у самой стены. Понял?
– Не переживай, Тарас. Я буду осторожен и незаметен, как ночная птица.
– Я тебя подожду. Не стану ложиться, пока ты не вернешься. Расскажешь, что видел.
– Любопытство до добра не доводит. Но ты, как я вижу, глух к доводам разума, – ухмыльнулся Джахан.
Не так давно Джахан вместе с учителем работал над перестройкой дворцовой кухни. Они расширили также покои, занимаемые султанским гаремом. То была насущная необходимость, так как число его обитательниц за последние годы изрядно выросло. Строителям запрещалось пользоваться главными воротами, и они проделали в стене отверстие, через которое попадали во дворец кратчайшим путем. Закончив работы, они заделали лаз необожженными кирпичами, скрепив их глиной.
Подсвечивая себе масляной лампой, Джахан двинулся вдоль стены, постукивая по ней палкой. Некоторое время он слышал лишь ровный глухой звук. Но вот звук этот стал более звонким. Джахан остановился и изо всех сил ударил стену ногой. За первым ударом последовал второй, потом третий. Наконец несколько кирпичей вылетели. Джахан поставил лампу на землю, рассчитывая забрать ее на обратном пути, опустился на четвереньки и протиснулся в отверстие.
Серебристый лунный свет заливал огромный розарий, сейчас, в зимнюю пору, более похожий на кладбище роз. Голые ветви кустов, весной и летом сплошь усыпанные красными, розовыми и желтыми цветами, ныне казались унылыми и жалкими. Сердце у Джахана колотилось так быстро и громко, что он боялся, вдруг кто-нибудь услышит его стук. Он припомнил истории об отравленных евнухах и задушенных наложницах, страшные рассказы об обезглавленных визирях и шевелящихся мешках, сброшенных в Босфорский пролив, и по спине у него пробежал холодок. В этом городе было два кладбища: одно раскинулось на холмах, а другое, куда более обширное, скрывалось в море.
Перед ним возвышалось вечнозеленое дерево, на ветвях которого пестрели бесчисленные ленты, шарфы, цепочки, обрывки тесьмы и кружев, – так называемое Древо желаний. Всякий раз, когда у какой-нибудь наложницы из гарема появлялась тайна, которую она не могла доверить никому, кроме Бога, она просила евнуха прийти к этому дереву и привязать к его ветке какую-нибудь принадлежавшую ей безделицу. Евнух выполнял просьбу, и на дереве появлялось очередное украшение. Дерево было сплошь увешано секретными мечтами и просьбами, между которыми, по всей вероятности, происходили безмолвные споры и склоки – ведь желания одной женщины зачастую противоречат желаниям другой. Но сейчас, когда украшенные ленточками ветви слегка шевелил ветерок, дерево выглядело спокойным и безмятежным. Таким безмятежным, что Джахан не смог воспротивиться порыву подойти к нему, забыв, что обещал Тарасу не отходить от стены.