– Вы тоже можете идти, – сказал Ломов фельд-шеру и сторожу. Помявшись, те удалились, а Сергей Васильевич взял стул и поставил его напротив сидящего штабс-капитана.
– У матери Колозина нашли улики, – сказал Ломов, опускаясь на сиденье. – Теперь ее обвинят в том, что она сознательно ввела следствие в заблуждение… и еще в нарушении других законов Российской империи.
Печка озадаченно моргнул.
– Конечно, ты его не убивал, – продолжал Ломов, причем в тоне его не было и намека на вопрос.
– Это, положим, странно, милостивый государь… – пропыхтел отставной штабс-капитан. – Мы с вами на брудершафт все-таки не пили… Зачем же «тыкать»? Я офицер…
– Калибр у твоего револьвера не тот, – безжалостно промолвил Сергей Васильевич. – Все ты хорошо описал… и Колозина с фонарем, и ограду, и ночь… только вот калибр тебя подвел.
Штабс-капитан сгорбился, съежился и обхватил себя руками.
– Я понимаю, зачем ты сказал, что ты убил его, – продолжал Сергей Васильевич. – Чтобы жена сочла тебя героем… хоть так, хоть раз в жизни. И вообще, если бы у тебя хватило духу на убийство, ты бы вовсе не Колозина прикончил первым делом, а ее.
– Ну… – начал Печка в величайшем смущении, но не удержался и все же улыбнулся. – Странный вы человек, сударь… Конечно, мы с ней ссоримся… а как ее сестру с семьей зарезали, так я света белого невзвидел… Но убить? У меня же никого нет, кроме нее…
Ломов повернул голову к двери за доли секунды до того, как она раскрылась. На пороге стоял товарищ прокурора Ленгле.
– Вы просили, если вам придет телеграмма из Петербурга, сейчас же доставить ее, если вас не будет на месте… Гм… Конечно, это не входит в мои обязанности… но так как я все равно ехал сюда…
Не говоря ни слова, Ломов протянул руку, и Ленгле вложил в нее небольшой конверт. Разорвав его, Сергей Васильевич пробежал текст глазами и, скомкав листок, сунул его в карман.
– С вашего позволения, я хотел бы закончить допрос подозреваемого, – сказал он Ленгле.
Товарищ прокурора нахмурился, но не посмел возражать при постороннем лице и вышел.
– Так-то вот, – доверительно сообщил Ломов штабс-капитану. – Но рассказ у тебя гладкий, а что касается револьвера, то это ведь можно исправить. Если, конечно, ты все еще хочешь оставаться убийцей Колозина.
Штабс-капитан задумался.
– Я, конечно, не могу дать тебе гарантий, – добавил Сергей Васильевич, – но думаю, на суде тебя оправдают. В газетах будут печатать отчеты о процессе, и ты прославишься на всю Россию. И жена будет тебя уважать, конечно.
– Вы знаете, кто его убил? – быстро спросил Терентий Емельянович.