Амалия поглядела на нее с любопытством и раскрыла веер. Смутившись не менее, чем Лидочка, хоть и по совсем другой причине, Федор довольно неловко приветствовал баронессу и поцеловал ее узкую белую руку.
– Я и не знал, что вы будете здесь, сударыня, – сказал он.
– Боюсь, вчерашняя беседа с господином из Петербурга на меня плохо подействовала, – поморщилась Амалия. – Он учинил нам настоящий допрос и так напугал моего дядюшку, что бедняга слег в постель. По-моему, следователь считает, что вечер у Снегирева и убийство Колозина как-то связаны между собой. И ему ужасно не понравилось, что я не могла вспомнить ни одного человека, который во время ужина пообещал бы Колозину застрелить его, если тот вдруг пойдет ночью прогуляться.
– О, я знаю! – оживилась Лидочка. – Мотив и подозреваемый! А еще должна быть… как это… возможность, да!
– Но что же мы тут стоим? – спохватилась Амалия, складывая веер. – Может быть, пройдем в гостиную?
– А мне известно, почему убили Колозина, – объявила Лидочка. – Потому что он знал, кто настоящий убийца.
– Ничего не поняла, – призналась Амалия после паузы.
– Он сказал, что знает, кто убил ту семью. Ну, тех… Изотовых, да? – в убийстве которых его обвинили.
– И что? – спросил Меркулов.
– Ну как же, Федор Алексеевич! Колозина услышали… Настоящий убийца услышал и испугался… И принял меры.
– Хотите сказать, настоящий убийца был в вашем доме? – недоверчиво спросила Амалия.
– Глупости какие-то, – проворчал Федор.
– С одной стороны, да, – сказала Амалия. – А с другой – Колозина ведь оправдали, но настоящего убийцу так и не нашли. Так что, Лидочка, придется вам сейчас рассказать все, что вы знаете. Кстати, а почему вы не сказали об этом следователю из Петербурга?
– Он меня почти ни о чем не спрашивал! – сердито воскликнула Лидочка. – По-моему, он меня вообще всерьез не воспринимает…
– Как некрасиво с его стороны! – вздохнула Амалия. – Но, Лидочка, если вам что-то известно о преступлении, вы должны будете ему сказать. Иначе тот, кто убил Колозина, может убить еще раз.
Летит птица-тройка по дороге, огибающей лес, и везет сани, в которых, прикрытый меховой полостью важно расположился фабрикант Селиванов. Эх, хорошо лег снег в этом году – ровно, чисто, быстро, всего за какие-то два дня. Воздух холодный, но не такой студеный, чтобы резать легкие, словно ледяным ножом, а холодный, как любимое мороженое…
– Карр! – ворона на сосне, серая, горбатая, с ободранным хвостом. Не ворона, а какая-то карикатура на ворону.
Куприян Степанович посмотрел на нее и невольно засмеялся, сверкая белыми зубами.