– Он не пьян, – сказал доктор, хмурясь, – но его что-то сильно напугало… Знаете что, придется поехать туда и проверить, что с Селивановым…
– Я поеду, – сказала Ольга Ивановна просто.
– Если он действительно убит, не трогайте тело, – добавил доктор. – Пусть Порошин или этот… петербургский… разбираются.
– Они захотят вызвать вас, если убийство действительно имело место, – напомнила медсестра.
– Да, разумеется, в этом случае я приеду…
Однако новости обладают способностью распространяться с непостижимой быстротой, и не прошло и часа, как Любовь Сергеевна вкатилась в гостиную Снегиревых, экстатически вращая глазами, и объявила:
– Вы слышали? Куприян Степанович мертв… Убит!
Лидочка открыла рот, Федор застыл в изумлении, а пока Наденька искала, что можно сказать на столь сногсшибательное заявление, баронесса Корф спросила, прищурившись:
– В самом деле? И что же вам об этом известно?
– О, – с жаром вскричала почтенная дама, подсаживаясь к столу, – совсем немного!
После чего пустилась в подробные объяснения, и речь ее текла – по часам – шестнадцать с половиной минут. Она включала в себя описание лошадей Куприяна Степановича (ныне покойного), саней Куприяна Степановича (idem[10]), его кучера – непьющего, но трусоватого малого, привычек фабриканта, включая привычку ездить по дороге вдоль опушки леса, и, наконец, убийства, которое резюмировалось следующим образом: кто-то взял ружье и застрелил господина Селиванова, когда он в санях и с кучером мирно катил по данной дороге. Fin[11].
– И знаете, – добавила Тихомирова, – по правде говоря, меня совсем не удивит, если убийство Куприяна Степановича как-то связано с убийством господина Колозина!
– Нет, – вырвалось у Федора, – этого не может быть!
Он увидел устремленные на него золотые глаза Амалии и быстро поправился:
– Я хочу сказать, что общего может быть между таким, как Селиванов, и петербургским студентом?
– По правде говоря, – нерешительно заметила Наденька, – я не припомню, чтобы Куприян Степанович даже говорил с нашим гостем, во время ужина или после него.
– Странно, – разочарованно протянула Лидочка, – я тоже не помню, чтобы они общались…
– Здесь определенно какая-то тайна! – вскричала Любовь Сергеевна. – Ах, бедный Павел Антонович, как ему нелегко будет все это перенести!
– Вы, наверное, хотите сказать – бедная семья Селиванова, – негромко заметила Амалия, и хотя она была не по душе Меркулову, он почувствовал, что восхищен той твердостью, с которой она поставила настырную гостью на место.
Впрочем, тут выяснилось, что и экзальтированная поклонница Павла Антоновича в карман за словом не лезет.