На мой стук, дверка в окошке кассы, находившейся в деревянном здании конторы порта, отварилась и на меня уставилась круглая, с рыжей шевелюрой мор..., прошу прощение физиономия тётки, лет пятидесяти с хвостом, как у моей собаки.
—Чего тебе? - не добро спросила она меня, на чистейшем английском.
—Мадам, мне бы билет, до Сан-Франциско - вежливо улыбнувшись, сказал я.
—Двадцать пять долларов - сухо ответила она.
—Ни хера себе у вас тут и расценочки - не сказал, а плюнул я в окно, по-русски.
—Что? - раздалось оттуда.
—Давайте говорю один, в каюте с кондиционером.
—Двухместные каюты у нас только для семейных - поставила меня в известность билетёрша.
—Что же с вами делать, давайте одноместную. И вот ещё что, на собаку билетик выпишите, если можно детский.
—Собаки перевозятся только с личного разрешения старшего помощника корабля и то, при наличии специально отведённых, для перевозки, мест - отчеканила продавщица билетов.
—Вот же черти полосатые, в крапинку. Всё у них, не как у людей - возмутился я на родном языке.
—Так я не поняла, билет брать будешь или нет? - спросила билетёрша.
—Буду - перейдя на английский ответил я ей.
—Ну а деньги где?
—Простите, задумался.
Я отсчитал, из прямо на глазах худеющей пачки, двадцать пять долларов и просунул их в окошко. А через три секунды получил от туда билет серого цвета, размером девять на двенадцать, изготовленный из бумаги по плотности напоминающей картон, без места. На нём стояла только огромная цифра один, чёрного цвета и красовалась надпись готическим шрифтом "Луиза".
—Чего то он у вас больше на пропуск в бордель смахивает - поинтересовался я у кассирши, по поводу странной формы пропуска на корабль.
Она только покачала головой и закрыла дверку в окошке. Не вышло с тётенькой по заигрывать, да если честно и не очень то хотелось.
—Слышь чудо заморское, не берут тебя в плавание. И что прикажешь с тобой делать? - задал я вопрос сидевшей на улице собаке, покинув тёмное помещение.
Договориться с первым помощником по поводу Вислоухого мне удалось без труда, отдав ему из рук в руки предоплату, в размере двадцати долларов и получив в замен пожелание, прибыть на посадку за два часа до всеобщей погрузки. Не зря меня предупреждал товарищ полисмен, что эти заморские жители могут без штанов оставить, наверное, имел уже с ними дела. А что прикажите делать, ну не бросать же единственного друга на произвол судьбы? Он же меня в трудную минуту не бросил, вывел куда я его попросил.
Из порта шли не торопясь. Я, потому что надо было определиться, чем заняться в оставшиеся почти два дня, а Вислоухий, ему, скорее всего, в этом городе уже надоело всё, вот и плёлся еле передвигая лапы.