– Вы нашли новые вопросы для своих ответов? – насмешливо поинтересовался Генри, закрывая багажник машины.
Йенссен провел ладонью по волосам, при этом под рукавом рубашки вздулся могучий бицепс.
– Я не могу вас понять, Хайден. Я пытаюсь, но у меня не получается.
– Что вы хотите понять?
– Вы потеряли жену. Вы смотрели на эти жуткие фотографии и сохраняли полнейшее спокойствие. Вы даже не заплакали.
– Я ничего не вижу, когда плачу.
Йенссен досадливо махнул рукой:
– Вы спасаете жизнь человеку, который вас преследовал, не говорите об этом ни слова, но оплачиваете его больничное лечение. Вы даже не знакомы с этим типом. Зачем вы это делаете?
Генри снял темный пиджак и бросил его в машину. Потом выпрямился и шагнул к Йенссену.
– Вы охотник, Йенссен. Вы охотитесь за людьми. Почему, черт возьми, вы не стреляете?
Йенссен отступил и ссутулил плечи.
– Я не охочусь за людьми, я ищу правду.
– Во мне? – крикнул Генри ему в лицо. – Во мне нет правды. Правду сожрали рыбы, правда сгорела в печи, правда превратилась в пепел. – Генри взял себя в руки и успокоился. – Вы считаете меня убийцей. Вы хотите засадить меня в тюрьму. Но что вы вместо этого делаете? Вы пытаетесь меня понять. Если вы хотите охотиться – охотьтесь, но если вы хотите понять, то начните с себя. Однако я хочу сразу предупредить: вы не найдете никакой правды. – Генри вернулся к машине. – Кто призывает дичь, тот теряет ее. Она приходит только тогда, когда чувствует себя в безопасности.
Генри сел в машину и включил мотор. Йенссен положил свою широкую ладонь на крышу машины и наклонился к окну.
– Где ваша мать?
* * *
Поселок находился в дреме упадка, который наступил после закрытия в семидесятых годах завода по производству гофрированного стального листа. Послеполуденное солнце освещало западные фасады уцелевших жилых домов. Многие из них были покинуты, лишь перед некоторыми виднелись живые изгороди и подстриженные газоны. Параллельно улице бежала узкоколейная железная дорога и тянулась граница полей и отвалов, представлявшая собой кучи мусора и щебня. Среди мусора рос щавель, торчали одинокие березки и вился дикий виноград.
Железные ворота с номером 25 были заперты на висячий замок. Дорога к дому заросла колючим кустарником.
– Если вы интересуетесь ботаникой, то найдете для себя много забавного, – заметил Генри, отпирая замок. – У вас с собой случайно нет мачете?
Йенссен тотчас отметил, что цилиндр замка ярко блестел. Мужчины стали прокладывать себе путь по двору. В высокой траве прошелестел какой-то зверь. В глаза полицейскому бросились поросшие травой земляные кучки.