Нам стало известно, что он оставил какую — то записку, о которой вы нам ни слова не сказали.
— Оставил. Диковинную записку, которую читать могу только я и то на определенных условиях.
— Что же это за такой диковинный труд, и почему вы мне об этом не рассказали? Знаете, как на юридическом языке называется такое действие? «Сокрытие важных вещественных доказательств».
За это по головке не гладят в нашем ведомстве. А если приплюсовать к этому делу еще и тайник, в котором найдены большие ценности, то сами понимаете…
— Знаете что, Николай Валентинович, арестуйте меня. Мне уже все равно. Я хотел уехать, хоть немного отдохнуть от всей этой трахамудии, но, вижу, вы мне не дадите этого сделать. Так лучше сидеть в камере.
— Что вы такое говорите, побойтесь Бога! Вы, оказывается, слабодушный человек. А проработали столько времени первым руководителем такого большого концерна. Отзывы о вас самые хорошие.
Мы не карательные органы, а разбирающиеся. Мы ищем истину, а вы нам не помогаете. И в тюрьму вам еще рано.
— Рано? В самый раз. Я устал. Вы знаете, что такое, когда человек устает душой. Когда свет не мил? Я никогда ни перед кем не плакался и сейчас не плачусь. Я просто хочу, чтобы вы прониклись тем, что мне уже осточертел мой сын, который играет в какую — то игру, мне…
— А если я скажу, что есть подозрения в совершении покушения на вашего сына и что он погиб?
— Болтовня это все. Он затеял игру. Он же психиатр, знает все такие штучки, чтобы разрушить психику отца и наказать его. А может, у него цель квартиру отобрать. Все, что у меня осталось.
— А вы ведь говорили, что жили с сыном душа в душу. Однажды солгав, вы…
— Кто вы такой, чтобы я вам начал рассказывать при первой встрече о своей жизни? Представьте, я прихожу к вам домой и начинаю задавать вам такие нелепые вопросы. Вы сразу начнете мне рассказывать подробности вашей позорной семейной жизни? Сомневаюсь. Так чего вы от меня требуете?
Вот теперь уже скрывать ничего не надо, все открыто, открытей и быть не может.
— У нас есть свидетельства, что у вашего сына было немало врагов. Вы о них что — нибудь знаете?
— Я же вам уже говорил, что мы жили разными жизнями, хотя и в одной квартире. Иногда Виктор что — то рассказывал мне, но я не помню ничего интересного из этих рассказов.
А враги? На его работе, наверное, про них знают больше.
— Вам фамилия Шубин известна?
Кошерин нахмурил брови. В памяти всплыла веселая физиономия Вики Шубиной и ее мужа Ивана Шубина, который корда — то работал у него в тресте.
— Почему вы покраснели? Вы помните жену Шубина Викторию? Красавица, веселая женщина. И доступная, чем не преминули пользоваться многие…