— И его тоже? — Агравейн ткнул пальцем в Мордреда.
— Да.
Агравейн умолк и стал смотреть, как Мордред натягивает одну из новых туник, а потом берет с кровати ремень из выделанной кожи с ножнами для кинжала и завязкой под рог для питья. Заколов застежку, Мордред оглянулся в поисках отделанного серебром рога, какой дала ему вчера Эйсла.
— Он там, на подоконнике, — сказал Гахерис.
— Она правда тебе дала именно этот? Тебе посчастливилось. Он просто находка. Я именно его себе просил, — сказал Агравейн. Слова эти не были сказаны сердито или угрюмо, если уж на то пошло, они вообще были лишены какого-либо чувства, но взгляд Мордреда метнулся к нему, потом вновь перескочил на стену, пока сам Мордред закреплял на поясе рог.
— Такой был только один, — бросил через плечо Гавейн. — А вам с Гахерисом всегда нужно иметь одно и то же.
— А Гарет получил золоченый, — сказал Гахерис, говорил он все тем же ровным, совсем не детским тоном. И снова Мордред глянул на него, и снова веки его опустились. Кое-что запечатлелось в этом холодном разуме и было спрятано подальше до будущих времен.
Ополоснув лицо, Гавейн вытерся полотенцем, которое потом швырнул Мордреду; тот ловко поймал его.
— Давай скорей, потом помоем ноги. Она всегда так дрожит над своими коврами. — Он оглянулся по сторонам: — А где вообще Гарет?
— У нее, разумеется, — отозвался Гахерис.
— Так ты что, ожидал полную приветственную ассамблею, брат? — спросил Агравейн.
Разговаривать с близнецами, думал, вытирая ноги, Мордред, все равно что говорить с мальчиком и его отраженьем.
— Успеется, — отрезал Гавейн. — Увидимся позже. Пойдем, Мордред, нам лучше не задерживаться.
Мордред встал, разглаживая мягкие складки новой туники, и последовал за Гавейном к двери. Слуга, который как раз явился забрать полотенца и таз, отвел перед ними полог. Гавейн, не раздумывая, помедлил — естественный жест хозяина, предлагающего гостю пройти первым. Потом, словно вспомнив что-то, быстро прошел в дверь сам, оставляя Мордреду следовать за ним.
Как и до того, у двери королевы стояла стража, но когда мальчики приблизились, перед ними сомкнулись копья.
— Не ты, принц Гавейн, — сказал один из стражников. — Таков приказ. Только тот, другой.
Гавейн на мгновение застыл на месте, потом с каменным лицом отступил на шаг в сторону. Когда Мордред искоса глянул на него и с его языка готовы уже были сорваться встревоженные слова о прощении, принц, не сказав ни слова, поспешно отвернулся и быстро зашагал назад по коридору. Его голос эхом отозвался от стен — повелительным, наигранно королевским тоном Гавейн звал слуг.