Словом, затяжного соперничества здесь не получилось. Хотя, по моим наблюдениям, родилось изрядное взаимное недоброжелательство, подогреваемое окружавшими их интриганами и карьеристами, и это нанесло серьезный ущерб экономической реформе 1965 года. Косыгин остался хозяйственным, а не политическим руководителем. Но его взгляды тоже оказывали в первые годы, а тем более первые месяцы после октябрьского пленума немалое влияние на ход дел. В экономике в целом весьма позитивное, во всяком случае на первых порах. В политике, к сожалению, нет. Взгляды Косыгина объективно находили поддержку сталинистов, что содействовало вновь начавшимся теоретическим блужданиям. Если же говорить о внешней политике, то, не будучи «леваком», в принципе выступая в поддержку нормальных отношений с Западом, в первое время он, как уже упоминалось, помог (может быть, того не желая) «сбить дыхание» политике мирного сосуществования.
Не знаю, претендовал ли на первую роль Н.В. Подгорный, но он был еще темнее и консервативнее Брежнева. М.А. Суслов просто не добивался места первого человека в партии и стране[17]. Ему привычнее и удобнее была роль «серого кардинала», закулисного вершителя судеб.
Я не буду говорить о других членах президиума ЦК – едва ли Д.С. Полянский, А.П. Кириленко или К.Т. Мазуров могли тогда претендовать на эту роль. А кроме того, просто не знаю в деталях, достаточно достоверно их тогдашней позиции. Но в целом настроения их были отнюдь не прогрессивными. Если привести эти настроения к единому знаменателю, я бы определил их как консерватизм, помноженный на изрядное невежество и некомпетентность. На этом общем фоне, в целом не сильно отличавшемся от того, что был во времена Хрущева (представим себе хрущевское руководство без него самого, Микояна, а до мая 1964 года – без Куусинена), Л.И. Брежнев тогда выглядел отнюдь не самым плохим. Оглядываясь назад, я думаю, в этом – в очевидной слабости, в несостоятельных, непривлекательных, а то и пугающих политических взглядах и позициях возможных конкурентов в борьбе за власть – как раз и заключался источник силы Брежнева. Его конкуренты были либо еще слабее, либо еще хуже. И это само по себе – настоящий приговор существовавшей в стране на протяжении десятилетий политической системе.
На фоне столь слабых соперников, приобретали все не столь уж многочисленные достоинства Брежнева. Одно из них видели в том, что это не злой, не жестокий человек. И если сравнивать со Сталиным – а в некоторых ситуациях и с Хрущевым, – так оно и было. Ссылка в послы или персональная пенсия – это не расстрел, не тюрьма и пытки, даже не исключение из партии и публичная проработка. Другой вопрос, что в этом вполне свою роль могло играть и общее «смягчение нравов», а не только личные качества.