Не менее, если не более серьезной причиной была неготовность значительной части общества к переменам. Множество людей было воспитано, запрограммировано всем прошлым на совершенно определенные формы поведения и реакции, не умело либо боялось проявлять инициативу, самостоятельно думать и действовать.
А потому ситуация сложилась своеобразная. Как только высшее руководство прекращало напор, усилия по десталинизации общества, общественное сознание и общественные институты почти автоматически, без дополнительных указаний сами возвращались на круги своя. Как встает кукла ванька-встанька, стоит только отпустить руку, удерживающую ее в лежачем положении. Или как заваливается на сторону велосипед, если перестаешь крутить педали.
Это, мне кажется, были главные движущие механизмы начавшейся после октября 1964-го, а особенно с конца 1968 года ресталинизации (впрочем, в последние годы правления Хрущева мы тоже с нею сталкивались). Я этот процесс ресталинизации назвал ползучим именно потому, что она не вводилась декретом, особым решением, а постепенно, шаг за шагом обволакивала общественную жизнь, закреплялась на одном рубеже за другим. Этому сознательно помогли те, кто хотел вернуться к сталинизму. Их усилия шли в основном по двум направлениям.
Одно – административные меры против всех, кто занимал антисталинистские позиции, решался поднять голос против наступления консерваторов. Эти меры, как правило, не были крайними. То есть арестовывали и судили редко. Но общепринятой практикой стали увольнения с работы, строгие партийные наказания, в том числе исключение из партии, все более изощренное преследование диссидентов, включая публичную компрометацию и травлю людей, «психушки», а также высылку за рубеж и лишение советского гражданства.
Об этих недостойных страницах нашей недавней истории написано уже довольно много. И мне добавить к этому почти нечего. Какими были цели такой политики? Субъективно одной из них, наверное, была защита устоев того, что тогдашнее руководство считало истинным социализмом, социалистическим порядком. Я не думаю, что при этом тон задавали люди столь циничные или даже просвещенные, чтобы понимать: и социализм, который они пытаются защищать, и их представления о нем деформированы, на деле они защищают авторитарные порядки, а конкретнее – свою власть и привилегии. Но объективно дело обстояло именно так. И поскольку представления сдвигались вправо, расширялось число идей и людей, которые становились объектами преследований. Политическая, духовная, нравственная атмосфера в обществе заметно ухудшалась.