Заседание кризисного штаба кончилось на ноте – всем думать. Если судить по тому, что в почти полном составе он собирался еще – максимум два раза, с мыслями было небогато или их стеснялись выносить дальше «четырех глаз». Я не в состоянии рассказать вам, как и где вырабатывались директивы для Шеварднадзе, почему оставлялись без внимания соображения Министерства обороны и мои записки.
Свой взгляд на происходившее я в определенных выражениях излагал в беседах с представителями как ФРГ, так и ГДР, США, Англии и Франции, встречаясь с журналистами. Оправдан ли был мой подход или в свете последующих событий неверен? Не хочу никому навязывать оценок. Одно несомненно: я не вихлял.
Объединению – да, аншлюсу – нет. Социально-экономический статус будущей единой Германии определят сами немцы. Внешние, то есть военно-политические условия, сопутствующие объединению, призваны выработать совместно четыре державы и два германских государства, причем еще до слияния ФРГ и ГДР. Преобразовательные процессы в Германии должны протекать мирно, а все решения строиться на балансе интересов сторон. Использование силы в любой форме недопустимо, и немцам надлежит особо позаботиться о том, чтобы безопасности советских войск ничего не угрожало. Эти войска должны покинуть Германию как друзья.
Не всем нравилось? Далеко не всем. Кто-то принимал меня за «консерватора». Другие упрекали в «недостатке гибкости» или даже в правовом «догматизме». Кое-кто (из советских парламентариев) был готов объявить незаконным само наше присутствие в Германии. Подобные год-два спустя перевернутся в ниспровергателей Победы. 9 мая 1992 г. они потребовали отказаться от возложения венков к памятникам «сталинским фанатикам» и отмены дня не «их победы».
Наветы огорчали. Дезориентировало и озадачивало, что Горбачев в моем присутствии говорит или соглашается с одним, а министр иностранных дел делает нечто иное, и его не поправляют или поправляют так «щадяще», что Шеварднадзе принимает критику за поощрение. Два примера.
Идет согласование формулы переговоров. «Четыре + два» или «два + четыре»? Министру иностранных дел СССР дано «твердое» указание отстаивать первый вариант. Не потому только, что ответственность за «всю Германию» лежит на четырех державах и до последнего времени Федеративная Республика постоянно требовала подтверждения этой ответственности. Следовало учесть точку зрения Парижа и Лондона, которые не хотели превращаться в статистов. Но главное и основное – формула «четыре + два» правильнее расставляет приоритеты. На первом месте в германской проблеме безопасность Европы; достигается удовлетворительное решение по этому аспекту – не заставит себя ждать решение другого.