Зато теперь он думал об этом слишком много.
Прекрасные глаза Самиры расширились.
– Не думаю, что из этого что-то выйдет.
– Почему же?
– Я презираю тебя!
– Это не имеет отношения к сексу. Секс касается лишь тела. Он черно-белый, как и все в жизни.
Самира опустила глаза, ее щеки порозовели.
– А ты что, рассчитываешь, что в нашем союзе не будет секса? Это невозможно. Нам нужны дети.
На ее лице мгновенно отразилась целая гамма чувств. Ужас, любопытство, отвращение… они сменяли друг друга так быстро, что он не мог понять, верно ли он понял каждое из них. А может, ему просто показалось?..
– Дети? – переспросила она.
– Наследники.
Ее ненакрашенные губы побелели.
– Твои дети.
– И твои. Нет связи более крепкой, как нет и лучшего средства для единения наших народов.
– Я…
Слова застряли у Самиры в горле. Его неожиданное вторжение и так выбило ее из колеи. А затем – все эти разговоры о браке, страсти, сексе… и, наконец, детях.
Это слово будто ударило ее под дых.
Сначала ее охватил ужас от чужеродности этой мысли. Затем она чуть не расплакалась от восторга – от мысли, что еще сможет дарить любовь. Стать матерью.
Но вспышка восторга погасла, едва она осознала, что это значит. Ей придется вынашивать детей своего врага. Позволить человеку, убившему ее отца, коснуться ее тела, войти в него. Зачать ребенка, в чьих жилах будет течь кровь недруга.
«Твоя кровь. Ты не будешь одна».
Нет. Она не сможет! Не сможет даже думать об этом!
И все же кое-что удерживало ее здесь. Удерживало от того, чтобы, выхватив шпильку из волос, покончить с ним одним ударом.
Когда он холодно и спокойно сказал, что ее отец убил его отца, что он несет ответ за гибель его матери, она поняла, что поступила бы так же. Зная, что совершил ее отец, будучи новым главой страны, она тоже приговорила бы своего отца к смерти.
Впрочем, для нее это не должно иметь значения. Она должна помнить лишь об одном – о том, чтобы долг чести был уплачен кровью. Она понимала его, и все же он не дождется от нее прощения.
И все же эта предательская мысль сидела в ней как заноза. Ей это не нравилось. Но мысль о свадьбе нравилась ей еще меньше.
Она не могла принять решение.
К тому же шейх смутил ее – мягкими матрасами, вкусной едой и видением жизни, которая, как она думала, не вернется никогда.
Возможность быть шейхой. Нести людям добро. Помнить, каково это – быть нищей, бездомной и голодной, и помогать тем, кто прозябает в бедности.
Возможность стать матерью.
Жить во дворце, получить назад все то, что было отнято у нее…
Все это было так соблазнительно… как отравленное яблоко.