И она не могла забыть, что под сладкой оболочкой кроется отрава.
– Я не готова сейчас обсуждать это, – пробормотала она.
– Ты уже дала согласие. Именно поэтому я не арестовал тебя.
Да, она согласилась. Но для нее это ничего не значило. Она пока не верила в реальность этой сделки. Долгие годы ее вели лишь желание выжить и месть. И вот сейчас шейх предложил ей будущее. Шанс не просто избавиться от врага, а сделать мир лучше.
Он не был чудовищем. Она успела понять это за месяц работы во дворце. И ее это страшно раздражало. Да, он был человеком из плоти и крови, а вовсе не воплощенным злом, принесшим гибель ее семье.
Она ненавидела эту мысль. И этот соблазн.
– Я согласилась, – проговорила она. – Но я только сейчас начинаю понимать, что это значит.
Она впервые была столь честна с ним.
– Я тоже, – отозвался шейх. – Но в одном я уверен: мне нужны наследники. Я шейх, и для меня это главное в браке.
– Да уж, явно не страсть, – откликнулась она.
– Разумеется. Сомневаюсь, что мой отец пылал страстью к своей жене. Иначе он не оказался бы в объятиях твоей матери.
– А может, дело было в ревности? – Самира опустила ресницы, не зная, правильно ли было делиться с ним этой мыслью. – Думаю, моя мать любила их обоих.
Ей было странно говорить об этом. Но ей всю жизнь недоставало материнской любви. И именно так она в конце концов объяснила себе это.
– Что?
– Думаю, она любила моего отца и твоего тоже. Потерять обоих было для нее страшным ударом. Ее любовник был убит, а через несколько дней не стало и мужа… От этого она не сумела оправиться. Вряд ли она любила кого-то сильнее, чем их обоих.
Уж не ее, это точно.
После долгого молчания Ферран произнес:
– В этом ты не права.
– Ты уверен?
– Да. Думаю, сильнее всего твоя мать любила себя.
– Ты не имеешь права судить! – выкрикнула она. И все же эти слова ее задели. В них была правда, в которой она не желала себе признаваться.
– Может быть. – На мгновение ей показалось, что в его глазах мелькнуло сочувствие. – Но ребенок не должен видеть того, что видела ты.
– Я почти ничего не помню. – Она отвела глаза.
На самом деле она многое помнила. Но тогда, будучи ребенком, она никак не могла понять, почему то, что происходило между ее матерью и шейхом, привело к катастрофе.
Впрочем, в вопросах любви она и сейчас, в двадцать один год, оставалась столь же невежественной.
Для нее мужское желание не означало ничего хорошего. Она глубоко боялась его. Не имея никого, кто мог бы заступиться за нее, она неизменно яростно отвечала на любые попытки ухаживания. Пока в конце концов мужчины, окружавшие ее, поняли, что приставать к ней – дело опасное.