Может быть, она лишь сейчас вспомнила об этом, потому что раньше гнев и стремление к мести мешали этому воспоминанию явиться на свет?..
– Я помню тебя… – задумчиво проговорила она. – Вспомнила, каким ты был тогда… раньше…
– И что именно ты вспомнила?
– Я считала тебя очень красивым.
– Неужели?
– Да, мне казалось, ты потрясающий. – Она опустила взгляд в чашку. – И ты был добр со мной.
Неудивительно, что раньше она этого не помнила. Такой Ферран ничуть не был похож на монстра, которому она мстила. Но теперь память расставила все по местам.
– А как же иначе? К тебе невозможно было относиться по-другому.
– В любом случае я благодарна тебе за это. Мне приятно об этом помнить. Я мало что помню о тех годах. Мне было всего шесть лет. Раньше я пыталась вспоминать, но потом запретила себе это. От этих воспоминаний жизнь вокруг казалась еще невыносимей. Но теперь мне приятно вспоминать. Пусть в моей жизни будет… что-то нормальное.
– Боюсь, для чего-то нормального я – не лучшая компания.
– Почему?
– Не уверен, что меня можно считать нормальным. Наши с тобой жизни – две стороны одной трагедии, и моя так же ненормальна, как и твоя.
– Может быть. Но твоя жизнь была счастливее. В такой я могла бы улыбаться.
– А ты так хочешь вернуть себе улыбку?
– Да. Вернуть любое чувство, которое отличается от гнева и страха, наполнявших мою жизнь в эти шестнадцать лет.
– Я хотел бы исправить это.
Самира неожиданно засмеялась:
– Так странно! Никогда бы не подумала, что буду сидеть с тобой у костра и ты протянешь мне руку помощи. Я бы сочла это бесчестьем… Мне кажется, я ошибалась в тебе.
– Самира…
– Не знаю, как ты мог бы исправить ситуацию тогда, Ферран. Ты получил власть и должен был действовать как король. А мой отец вел себя не как король. Им вела ревность. – Она глубоко вздохнула. – Его судили честно и осудили за преступление, которое он совершил. Мы с матерью пострадали невинно, но ты к этому не причастен.
Эти слова дались ей с болью. Но в гневе, направленном на невинных, не было чести. Она понимала это, как никто другой. И быть может, это признание давало ей надежду на мир с шейхом.
– Самира, – вновь проговорил Ферран. – Есть многое… словом, я не герой.
– Как и я. Я жертва. Как и ты. Но не пора ли это прекратить?
– Теперь ты не жертва и никогда ею не будешь, – медленно проговорил он. – Ты – шейха. И в твоих руках власть над этой страной.
Самира задумчиво посмотрела на озеро. Теперь, после заката, вода отливала темной синевой.
– Знаешь, я и не припомню, когда в последний раз вот так сидела и разговаривала с кем-то. Мастер Ан был очень добр и, наверное, был мне почти другом. Но мы мало разговаривали. Он воспитывал во мне стремление выжить, умение думать и действовать с честью, в любой момент помнить, что правильно, а что нет. – Она задумалась. – Может быть… может быть, поэтому я и заколебалась в ту ночь. Почувствовала, что убивать тебя было бы несправедливо.