Алёна вышла следом и, проводив взглядом отца, пошла на стоянку, где её дожидались жёлтый скутер и его хозяин.
– Привет! Ну как прошла встреча с отцом?
– Здравствуй, совсем не как в сериале или в индийском кино.
– Почему?
– Я так и не решилась к нему подойти.
– Почему?
– Ну что ты заладил «почему» да «почему»? Не знаю. Поехали домой. Хочу почитать «Графа Монте-Кристо», роман меня успокаивает. Я вообще думаю, что романы пишут для того, чтобы можно было надолго сбежать от тошной повседневности.
– Поехали, держи шлем.
Но в этот раз побег задерживался. Из дверей здания выбежал Михаил Владимирович и, найдя взглядом друзей, закричал:
– Лена, ты куда? А мне ничего так и не сказала, – и, оглядевшись по сторонам, спросил тихо: – Звонил?
– Да нет, я бы сразу сказала, – помолчав несколько секунд, добавила: – Михаил Владимирович, можно я поеду, плохо мне.
– Я так и думал, что ты расклеишься. Езжай, конечно! Доедешь на этом самокате или, может, нормальную машину вызвать?
– Доеду, заодно голова моя хоть немного… проветрится.
– Я позвоню, а может, даже заеду завтра, если немного со своими делами разгребусь, – и Михаил Владимирович виновато улыбнулся.
– До свидания, поскорее приезжайте, я вас со своим ёжиком познакомлю, – сказала Лена и помахала рукой на прощанье.
– Совсем ещё ребёнок, – сам себе под нос пробурчал Михаил Владимирович, улыбнулся чему-то неведомому и вернулся в кабинет к осточертевшим за день бумагам.
Они ехали около самой обочины, попутные машины без труда обгоняли их, обдавая выхлопными газами. Водители иногда сигналили или моргали фарами, но Женя не торопился. Скутер с трудом вёз двух пассажиров, напрягая изо всех сил своё доброе китайское сердце. Алёнка держалась за водителя и думала о странной встрече, о которой мечтала с малых лет. Было не ясно – радоваться или печалиться от случившегося сегодня. Мечта идиота былась? А нужно ли было её исполнять? Может, так легче, просто не думать, не мечтать и, следовательно, не страдать, а просто жить, радуясь каждому дню и встречной улыбке. Как вот эти сосны и ели, тополя и березы. Злость на отца как сквозь землю провалилась, наоборот, теперь она чувствовала внутри себя щемящую пустоту, из-за которой хотелось лить слёзы. Хорошо, на тебе шлем, никто не увидит, что происходит за тёмным стеклом.
Приехав в сторожку, ребята пили чай. Женя не спешил, лето давно перевалило за экватор и безнадёжно скатывалось к осенним холодам, через месяц уже надо перебираться в общагу, в Москву. Он представлял, как зимой будет вспоминать этот вечер, как тёплое солнце скользит по верхушкам деревьев, от прогретой земли стелется чарующий аромат зрелых трав, они сидят на лавочке, а напротив Алёнка с опухшим от слёз лицом и красными глазами. Её волосы скатались в шлеме, и теперь крупные пряди сосульками свисали на лицо, как у Венеры кисти Боттичелли. Заходящее солнце подсвечивало их, искрясь в волосах: