– Ну, что ж. Вещь хорошая. Не оригинальная, но вполне добротная, – вынес спустя несколько минут свой вердикт Даниил. Отложив портсигар, он не спеша убрал лупу. Закрыл футляр и положил во внутренний карман пиджака. Поправил манжеты рубашки и только после этого, взглянув на Зою Спиридоновну, продолжил: – Учитывая вес, пробу и дату гравировки, которая, по моему мнению, совпадает с датой изготовления портсигара, и сегодняшние цены и спрос на рынке, – не торопясь говорил Даниил, словно взвешивая каждое слово, – я предлагаю вам либо сто тысяч сразу, либо, в случае поиска клиента, не могу сказать, сколько времени это займет, сто тридцать, сто двадцать тысяч.
Варя от такой наглости чуть не захлебнулась возмущением. Она пыталась выразить свой протест Даниилу посредством взгляда, но ни он, ни Зоя Спиридоновна не обращали на нее ровно никакого внимания. Последнее, впрочем, было неплохо.
– Хм. Вы, вероятно, считаете меня наивной, недалекой, легкомысленной дурой? – приторным, как патока, голосом поинтересовалась Зоя Спиридоновна, подтягивая к себе пухлой ручкой портсигар.
Глаза Даниила при этом жесте сверкнули недобрым холодным светом.
– Этот портсигар стоит как минимум втрое дороже, – заключила Зоя Спиридоновна и победоносно приподняла вверх правую бровь.
– Что ж, не смею вас разубеждать, – взяв себя в руки и расслабленно откинувшись на спинку стула, произнес Даниил спокойным ровным голосом, стараясь не переигрывать. – Я лишь дал экспертное заключение.
В душе у Даниила все кипело. Его страшно бесила эта жирная размалеванная старуха. Хитрая, жадная, самодовольная. Путем преступления завладевшая его фамильными реликвиями. Сейчас Даниилу было все равно, сама она отняла у его предков этот несчастный портсигар, или ее дед это сделал, не важно. Но это сытое лицо с пятью подбородками вызывало в нем устойчивую необъяснимую ненависть. Старуха его бесила. Бесила страшно. Будь она худой или ненакрашенной, или простодушной, возможно, он отнесся бы к ней спокойнее. Но в Половодниковой все сошлось как назло. Все, что было неприятного в людях для Даниила, все присутствовало в Зое Спиридоновне.
Нет, сам Даниил не был ни в коем случае образцом чести, добропорядочности, христианского смирения и прочих добродетелей, но по сравнению с этой отожранной, эгоистичной, наглой теткой он казался себе чуть ли не Дон Кихотом Ламанчским, рыцарем без страха и упрека.
И несмотря на то что видел Даниил Зою Спиридоновну впервые в жизни и практически не знал ничего о ней самой, основные черты ее натуры угадал верно. Зоя Спиридоновна была эгоистична. Она была единственным долгожданным ребенком в семье состоятельной, имевшей определенное влияние во времена застоя. Ее муж был взят в семью, так сказать, из народа и всегда чувствовал себя в определенной мере благодарным и обязанным и карьерой, и благосостоянием тестю с тещей, а потому вынужден был всячески ублажать Зою и нянчиться с единственным сыном, поскольку у самой Зои материнский инстинкт проявлялся весьма умеренно. Тем более ее мало занимал внук. Муж Зои Спиридоновны скончался несколько лет назад, но это событие на качество и образ ее жизни существенно не повлияло. Сын с невесткой, зная о полученном ею весомом наследстве, всячески заискивали перед ней. Лишь бы не прогуляла, не обманула, не продала. Не завещала какому-нибудь фонду, музею и так далее. И хотя сама Зоя ни разу им ничем не угрожала, но отчего-то подобные опасения ее родных не покидали. Зоя Спиридоновна была опытным манипулятором. А потому холеный, смазливый, похожий на обложку глянцевого журнала молодой оценщик совершенно не впечатлил Зою Спиридоновну.