Проклятие Ивана Грозного и его сына Ивана - Юлия Владимировна Алейникова

Проклятие Ивана Грозного и его сына Ивана

Многие современники Ильи Репина полагали, что невероятный талант гения живописи несет его моделям скорую смерть… Так умерли вскоре после позирования Репину композитор Мусоргский, врач Пирогов, поэт Федор Тютчев. Трагически закончилась жизнь писателя Всеволода Гаршина, послужившего прообразом царевича Ивана для картины Репина «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года». Даже этюд, написанный Репиным с Гаршина, обрел часть мистической силы, свойственной этому невероятному по силе и выразительности полотну…Варвара Доронченкова работает в небольшой фирме, занимающейся торговлей произведениями искусства, ее коллегу Сергея Алтынского знакомые приглашают оценить картину, доставшуюся хозяевам по наследству.

Читать Проклятие Ивана Грозного и его сына Ивана (Алейникова) полностью

© Алейникова Ю., 2016

© Оформление. «Издательство «Э», 2016

* * *

Бойтесь кисти живописца – его портрет может оказаться более живым, чем оригинал.

Корнелий Агриппа Неттесгеймский

Пролог

Май 1888 г.

Какими глаза вышли пронзительно-обреченными, и столько в них тоски и смертной муки, словно угадал Илья Ефимович будущую судьбу своего друга, словно накаркал, – вздыхал художник, глядя на стоящий на подрамнике этюд, написанный им со своего недавно почившего друга литератора Всеволода Гаршина.

Ах, боже мой! боже! Отчего так тяжело, отчего так горько? И ведь какой светлый, какой кроткий, какой талантливый человек ушел. Может, и правда это он виноват, сглазил, вытянул живую душу из человека и в полотно запрятал? Уж и так про него слухи поползли.

Привычно поглаживая рукой холеную острую бородку, грустно размышлял Илья Ефимович Репин, стоя перед портретом своего друга.

В обеих столицах натурщики с ним работать боятся. Хотя Модест Петрович Мусоргский и без того был плох, когда портрет с него писался, а все ж злые языки не преминули вспомнить, когда Гаршин скончался, что и Мусоргский умер после того, как Репин с него портрет написал. А Пирогов? Ну не от сглаза ведь помер он, от рака. А уж что про мужиков болтали, с которых он своих «Бурлаков…» писал, и вспоминать тошно. И мор-де на них черный напал, и одного за другим их нечистый прибрал, и всякую прочую чушь говорили.

Недавно одну бабу на улице встретил, хотел рисунок с нее сделать, три рубля предлагал. А она как услышала, с кем говорит, закрестилась, плюнула ему под ноги и антихристом назвала. Было неловко и обидно.

Илья Ефимович отошел от портрета Всеволода Михайловича Гаршина, того самого, которого взял за основу при создании образа царевича Ивана для картины «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 г.», обнял себя, с грустью вспоминая их последнюю встречу.

А обреченность на гибель еще при знакомстве читалась в лице его друга, тонком, прекрасном, таком одухотворенном.

Размышлял Илья Ефимович: «Как странно и как быстро все случилось. Мог я помешать, предотвратить?»

Неизвестно.

Илья Ефимович закурил, он вспомнил, как встретились они с Гаршиным случайно в Гостином дворе за неделю до трагедии. Их последняя встреча. Всеволод Михайлович был грустен, убит, расстроен. Вспомнилось, как он плакал в тот день, перед прохожими было даже неудобно. Как прятал слезы. И тоска в глазах, тоска и страх потерять рассудок. А Илья Ефимович очень его жалел, советовал из Петербурга уехать, развеяться, отвлечься. И ведь собирался же Всеволод Михайлович, собирался же. Двух дней не дожил до отъезда. Выбросился в лестничный пролет. Выбежал из квартиры, и… Илья Ефимович потер глаза, словно боясь навернувшихся слез. Лицо дорогого друга стояло перед ним как живое, с обычным кротким сиянием лучистых, восторженных глаз. Вспомнились его слова, крик души.