Как-то они договорились сходить в кинотеатр «Рассвет» на последний сеанс. Так поздно потому, что у Степана в ту пятницу были учебные стрельбы в тире и раньше девяти вечера он никак не мог освободиться.
Они едва успели забежать в зрительный зал до того, как хмурая билетерша закрыла двери. Свет уже погас, и они, то и дело извиняясь, пошли на свои места. Показывали американский фильм «Оклахома как она есть» — про борьбу простого трудового народа с циничными неф-. тяными магнатами Среднего Запада. Степан на экран глядел мало — все больше косил глазом на словно выточенный из камня Натальин профиль. Сидели они на заднем ряду, и девушка, затаив дыхание, следила за мельканием цветных теней на экране, а Юрьев чувствовал только ее пальцы в своей ладони, тонкие, влажные девичьи пальцы, и ощущал непонятую тревогу или томление…
После сеанса она вдруг предложила поехать к нему домой и попить чаю: мол, после таких треволнений в сквере ее замучила жажда… В просторной и полупустой комнате у Степана было темно — только за окнами бледно желтели стены соседних домов, облитые тусклым сиянием уличных фонарей. Свет зажигать не стали и, едва переступив порог квартиры, как-то оказались в объятиях друг друга. Степан жарко поцеловал Наташу в губы, а она, закрыв глаза, запустила ему в рот горячую змейку языка, и его пальцы нащупали у нее на спине, под шеей, замочек.
Наташа мягко отстранила Степана, закинула руки за спину, легким движением расстегнула молнию, мигом скинула всю одежду и встала перед ним нагая, залитая струящимся с улицы желтым колдовским светом…
А дальше все слилось в бесконечное безумное марево жарких поцелуев, объятий, сплетения ног и рук, ее стонов и его прерывистого дыхания, и бездонного восторга, и сладкой мучительной боли, завершившей самозабвенное соединение их тел на велюровом покрывале широкой кровати…
Когда она уснула, свернувшись калачиком, он лежал рядом, ощущая восхитительную тяжесть ее головы у себя на локте, и не мог понять: за что ему этот дар судьбы? Такая необыкновенная, красивая, страстная, нежная!..
После той удивительной ночи Наташа дня через три почти что переселилась к нему. То есть она, конечно, не стала хозяйкой в его доме, но ночевать оставалась часто, хотя разговоров о том, чтобы пойти в загс расписаться, не заводила, да и Степан не проявлял инициативы.
* * *
В апреле семьдесят седьмого лейтенанта Юрьева вызвал к себе начальник Ленугро полковник Лиховцев, который за полгода до того сменил ушедшего на повышение в Москву генерал-майора Семаху.
Новый начальник утро некоторое время молча глядел на подчиненного из-под кустистых бровей и наконец сказал со вздохом: