В обед все ели за общим столом под брезентовым навесом, натянутым на случай дождя. Сержант вначале думал обходиться в течение учебного дня сухим пайком, чтобы не отрывать курсантов от занятий, но потом понял, что недовольство от отсутствия горячей пищи рано или поздно прорвется наружу, и решил не создавать себе лишних проблем.
…Проблемы начались в дневальство Кастета. В то утро Кастет — тихий белобрысый белорус лет двадцати семи — разогрел на завтрак какие-то консервы, случайно найденные им в каптерке. Это была свиная тушенка с перловой кашей. Шрапнель, хоть и с мясом, вызвала неожиданную ярость Шамана. С утра моросил мелкий дождь. Навес протекал, и тонкая струйка просачивалась как раз над тем местом, где сидел Шаман. Курсант ерзал на месте, отодвигался то туда, то сюда, но струйка воды, все время меняя направление, словно бы охотилась за ним. Может быть, протекающий навес, а может быть, невкусная слипшаяся каша или все вместе так подействовало на Шамана. Или, возможно, просто его взрывной темперамент давно уже требовал разрядки — и повод нашелся.
Неожиданно Шаман отбросил от себя алюминиевую миску, шваркнул кулаком по столу и громко крикнул, обращаясь к сидевшему напротив Кастету, который уписывал свою пайку:
— Что за дерьмо! Я тебе что, голубь мира, жрать эту дрянь?
Кастет хотел что-то сказать, но, поглядев на Шамана, посчитал за лучшее смолчать. Уже через минуту едоков осталось только двое — Кастет да Сержант. Первый продолжал механически жевать, так как хотел замять назревающий скандал, а Сержант — потому, что ему было наплевать на ссоры курсантов; впереди всех ждал трудный день, до обеда было далеко, а он еще со времен службы в Иностранном легионе привык насыщать свой организм чем угодно, лишь бы съедобным. Остальные же были рады развлечься за чужой счет, поэтому перестали есть и настороженно наблюдали за развитием ситуации.
— Ты что, язык с этим дерьмом проглотил, вафлер попритухший? — не унимался Шаман. — Я тебе говорю, Кастет, что здесь мужики собрались, а не петухи гамбургские, нам мясо надо, а не пшено голубиное!
Говорил Шаман с надрывом, не обращая внимания на инструктора, но никто, и в первую очередь сам Сержант, не сомневался, что устроенное Шаманом представление имело одну цель: прощупать начальника на вшивость. Курсанты все еще пытались понять, что он за фрукт, и выставили сегодня Шамана боевым слоном.
Сержант про себя улыбнулся. Все это было так ему знакомо! Опять же по годам, проведенным в Легионе, — там салаг вот так же прощупывали, устраивали им проверку на прочность. А сколько раз ему самому приходилось бывать в подобном положении… Да только жестоко ошибались «деды» легионеры насчет молчаливого блондина скандинавско-славянской внешности, что он не уставал им доказывать, отбивая почки, а то и выбивая зубы после очередной «правилки», как это случилось однажды в далеком семьдесят восьмом году на Корсике. Словом, Сержант спокойно поглощал кашу с дрянным мясцом и пока никак не реагировал на происходящее за столом.