— Нейтрализовать? — переспросил Сержант с немалым удивлением. — Я?
Варяг сверлил собеседника взглядом.
— Ну, или, скажем, убрать, замочить, разобраться, если вам так привычнее, — с усмешкой пояснил Владислав. — Как говорят у вас в Америке, to take саге of somebody…
— Нет, я не люблю эвфемизмы, предпочитаю, чтобы о деле говорили прямо, без экивоков, — серьезно заметил Сержант. — Вам надо кого-то убрать в… Европе?
— Хорошо, будем говорить прямо, — кивнул Варяг. Его тоже, похоже, начинал то ли раздражать, то ли утомлять этот наигранно-вежливый разговор. Он поднялся из-за стола и не оглядываясь двинулся в направлении полосы препятствий, которая начиналась метрах в пятидесяти от плаца. Сержант пошел за ним следом с чувством уязвленной гордости: ему не понравилось, что Варяг, какой бы он там ни был влиятельный и богатый хозяин, старается сохранять между ними дистанцию, незримую преграду, непроходимую пропасть, своим поведением и манерой беседы всякий раз подчеркивая, кто здесь сюзерен, а кто вассал. Ладно, думал мрачно Сержант, хочешь корчить из себя большую шишку — флаг тебе в руки, но только и мы не лыком шиты. И он зашагал неспешно, с чувством собственного достоинства, специально отстав на пару шагов от Варяга, демонстрируя всякое отсутствие признаков подобострастного почтения, с каким, по его наблюдениям, с Варягом общалась вся его свита, за исключением разве что Ангела и Чижевского.
Варяг дошел до дощатого макета двухэтажного дома и, зайдя за стенку, остановился, поджидая Сержанта.
— Я навел о вас справки, Степан Юрьевич, — начал Варяг ровным голосом. — У вас очень интересная биография.
Сержант помрачнел.
— А какие у вас, интересно знать, источники информации? — сухо поинтересовался он.
Варяг усмехнулся и уклончиво развел руками:
— Надежные. Вы почему-то не догадались сменить имя. И хотя в Иностранном легионе служили как Джо Долан, в Россию въехали по паспорту добропорядочного гражданина Олега Витальевича Тимофеева и известны еще два десятка ваших подставных фамилий, почему-то в профессиональных кругах вас знают под именем Степана Юрьева или под вашей старой легионерской кличкой. Что так, а, Степан Юрьевич?
Сержант с досадой помотал головой, точно его поймали на невинной лжи, и вздохнул.
— Да какой смысл скрываться? В Европе и в Штатах я жил много лет… и сейчас иногда живу… по паспорту Джо Долана. Это заслуженный ветеран Легиона, орденоносец, с приличной пенсией. Спецзадания правительственных учреждений в Европе и Америке я выполнял под совсем другими именами и фамилиями, но и по той линии за мной никакого шлейфа нет. Они меня оберегают, как особо ценного кадра. Тем более, чем черт не шутит, может, я им еще когда-нибудь понадоблюсь. Пожалуй, только в России на меня ментура и гэбэ зуб имеют, так ведь тут я не Степан Юрьев, а Олег Тимофеев. Документы у меня чистые, этот самый Олег Витальевич за три штуки «гринов» мне самолично свой паспорт толкнул в Хельсинки, потому что, уж не знаю как, у него еще два таких же было. В утере ксива не числится, Тимофеев не в розыске. А то, что я Степан Юрьев, кроме особо доверенных лиц, никто не знает. Вы же меня нашли, я так полагаю, через канадский канал, через Роберта Шиэра?