— Господи! — обратился он к бормотавшему радиоприемнику. — Помоги мне не сойти с ума…
На что приемник вдруг неожиданно четким лекторским голосом выпалил:
— Сон разума порождает чудовищ…
Василий запустил пальца в свою давно не мытую шевелюру и беззвучно заплакал. В его слезах смешались страх, отчаяние и странная, светлая тоска. Он тосковал по своей жене, сыну, по тому миру, который выплюнул его, словно вишневую кость, вместо того, чтобы протянуть руку помощи. Он плакал, пытаясь заглушить рвущийся наружу стон…
Между тем на кухне уже вовсю кипела обычная коммунальная жизнь. Инженер Бурчалкин, держа в руке чайник с нарисованными на боку цветочками, менторским тоном вещал:
— Прасковья Филипповна, не будете ли вы так любезны убрать с плиты вашу перловую кашу? Судя по видимой консистенции, она уже вполне созрела для употребления.
— Уж не знаю, Роман Хехторович, для чьего употребления она созрела, но для моих зубов она еще жестковата. А ежели вам приспичило ставить чайник, то вон попросите Катеньку убрать корыто с бельем. А то раскинулась аж на две конфорки, ни свет ни заря.
— Кто рано встает — тому Бог подает, — парировала Катенька, швея-мотористка со швейной фабрики имени Розы Люксембург.
— Все-равно, чего в такую рань белье-то кипятить? Выходной, чай…
— Да у вас, пенсионеров, каждый день выходной.
В этот момент на кухне в одних трусах и с алюминиевой кружкой в руке появился Веточкин. Внимание всех присутствующих тут же переключилось на него.
— Вот и наш болезный проснулся, — с ехидцей проворковала Прасковья Филипповна. — Што, милок, болит головка-то?
— Нормально, бабка…
Василий набрал из крана воды и залпом выпил.
— Может, кашки отсыпать?
— Не, я перловку не перевариваю.
— Гляди-ка ты, хурман какой! Вдругорядь особливо для тебя гречку с маслицем отварю.
Ничего не ответив, Василий вернулся в комнату, впервые за много дней выключил радио, оделся и отправился в расположенный неподалеку магазин "Океан". Минут через тридцать подъедет фургон со свежемороженой рыбой, можно будет малость подколымить на разгрузке.
Фургон прибыл во-время, и закончив его разгрузку, Василий впервые отказался от стакана, вместо этого попросив у заведующей шоколадку, да червонец на хлеб.
— Ты чего, Вась, в завязке что ли?
— Считай, что так, Матвеевна. Перехожу на нормальный режим питания.
Однако Веточкин шоколад есть не стал, а отправился на другой конец города. Там, во дворе панельной пятиэтажки, ему пришлось прождать несколько часов, прежде чем он увидел мальчугана лет восьми с ранцем за спиной. Тот весело перепрыгивал через лужи, но когда взгляд его остановился на Веточкине, замер на месте.