Итак, день проходил за днем, уже и первый снег намекнул о скорой зиме, а Барсик мог спокойно вечерами дремать на кухне, не опасаясь быть изгнанным на улицу. В один из таких вечеров Веточкин, по обыкновению уже непьющий с той роковой ночи, сидел на диване, скрестив по-турецки ноги, слушал радио и глядел в окно, на затянутое тучами небо. Василия отнюдь не грела мысль, что под ним, в драной диванной обивке, лежали честно заработанные на ежедневной уборке нескольких дворов две сотни рублей.
Он мог позволить купить себе, например, недорогой костюм, но костюмов ему не хотелось. Сначала Веточкин регулярно покупал сладости сыну, однако вскоре бывшая супруга его вычислила и запретила появляться рядом с их домом, пригрозив милицией. И теперь он сам не знал, на что копит деньги, работая не только дворником, но и подрабатывая грузчиком в том же "Океане". На еду он почти ничего не тратил. Когда Прасковья Филипповна подбросит чего-нибудь пожевать, а в основном Василий обходился булкой хлеба и пакетом кефира.
Неожиданно небо прояснилось, словно дворник-великан разогнал метлой тучи, и в окне засияла полная луна. Веточкина будто подбросило, и он в мгновение ока прильнул к оконному стеклу. Лунный свет словно притягивал его невидимой нитью. Василий вспомнил, что нечто похожее испытал в ту ночь, когда обернулся мышью. И тут неожиданно радио пропиликало двенадцать раз. Полночь…
* * *
Сколько времени Василий пробыл в забытье, он точно не мог сказать. Но за окном по-прежнему стояла тьма, а он сам определенно вновь превратился в мышь. Каких-либо эмоций на этот раз Веточкин не испытывал, кроме легкого возбуждения. Внутренне он был к этому подготовлен уже давно.
Выбравшись из груды одежды, Василий направился было к двери, но во-время вспомнил о мерзком Барсике. Сегодня Веточкин, как на зло, поленился выпроводить кота на улицу, так что путешествие оказалось под вопросом.
— Чертова скотина! — непроизвольно ругнулся Василий.
— Не нужно сквернословить, — вдруг раздалось из-под потолка. — Будьте сдержаннее.
Полусонный паук в верхнем углу комнаты лениво упаковывал в кокон околевшую муху. Именно это мерзкое членистоногое (к паукам у Веточкина всегда было предубеждение) и сподобилось на замечание.
Не имея желания ввязываться в дискуссию, Василий осторожно высунул свою мышиную морду в коридор. Опасности пока не наблюдалось. Он уже собрался прошмыгнуть дальше, но тут в спину ему раздался тихий паучий шелест:
— Что человек — что мышь; характер один и тот же.
Веточкин развернулся и скользнул в угол, встав на задние лапки прямо под паутиной.