С каждым разом становилось все труднее собрать необходимое число будущих наложниц. И хотя оно казалось не так велико — всего лишь семь десятков против трех тысяч, что требовалось парой столетий раньше, — задача всё равно была не из простых. Впервые за много лет нехватку кандидаток решили восполнить за счет китаянок. Хотя им и раньше случалось оказываться в императорских покоях — знатные маньчжурские семьи не желали отдавать родных дочерей и покупали у китайской бедноты девочек, которым не забинтовывали ноги. Такого ребенка, когда приходил срок, выдавали за свою внесенную в списки дочь. Евнухов, чтобы не усердствовали в раскрытии обмана, подкупали. Но теперь настали трудные времена. Юг страны охватили волнения и бунты — тайпины всё ближе подступали к северным районам страны, угрожая самой столице. Большинство маньчжурских аристократов отправили свои семьи еще дальше на север, а сами отбыли в действующую армию. Быть может, чтобы отвлечь императора от череды государственных неурядиц, его мать и объявила о новом наборе наложниц.
Крутя носом, старый евнух принюхивался к запахам, доносившимся с кухни Лу Да. Поборов в себе мимолетное желание зайти в харчевню, перекусить и пропустить пару чашек крепкой ароматной водки, он поблагодарил повара за помощь и повелительно махнул рукой, приказывая молодому следовать за ним.
Толстый Лу Да, глядя им вслед, прищурил и без того узкие, заплывшие глаза.
— Глядишь, во дворце-то эта девчонка будет посговорчивей…
О том, что год назад он безуспешно сватался в доме вдовы господина Хоя, повар вспоминать не любил. Так беззаботно и легко смеялась над ним прелестная Орхидея, что даже ее матушка, тихая и скромная Тун Цзя, прятала глаза и едва сдерживала улыбку. С побагровевшим от стыда и злости лицом, обливаясь потом, Лу Да еле выбрался тогда из-за низкого столика, накрытого посреди маленького двора вдовьего дома, и с тех пор перестал здороваться со всем их семейством, к большому их недоумению. «Такой он, видать, человек, — махнув рукой, сказала Тун Цзя дочери. — Хорошо, что не все люди таковы. Если бы каждый, кому ты отказала при сватовстве, перестал с нами разговаривать, все кварталы на многие ливокруг умолкали бы, едва мы выходили бы на улицу».
Лу Да еще какое-то время стоял, разглядывая удаляющихся евнухов, и ухмылялся. Когда пара императорских посланцев скрылась за поворотом, повар хмыкнул и принюхался к воздуху. Изменившись в лице, он всплеснул руками и кинулся в кухню. Из квадратного окошка валил дым.
Мясо безнадежно пригорело, а пельмени разварились в серое месиво…