Акулы из стали (Овечкин) - страница 21

Ох уж эти манерности в официальных флотских радиопереговорах.

– У меня только правый борт покрашен.

Северный флот на секундочку замолчал. Ну он-то всё понимает, не с Луны же свалился.

– Есть, принял. Швартовка семнадцатый пирс правый борт.

Командир говорит связистам:

– Вы там послушайте, что сейчас в эфире твориться будет, расскажите потом.

Прибегает связист минут через пять рассказывает диалог ("Д"- дежурный, "К" – командующий надводной эскадрой (или флотилией, я уже не помню):

Д: " Бортовой номер такой-то. Перешвартовка 17 пирс левый борт"

К: "Вы издеваетесь, мы только привязались!"

Д:"Повторяю. Перешвартовка 17 пирс левый борт"

К: "Да у меня солярки в обрез, я потом от пирса хер знает когда на своё место отойду!"

Д: "На вёслах погребёте. На правый борт встаёт подводная лодка"

(чтоб вы понимали – эсминец и подводная лодка это классовые враги. Эсминцы предназначены как раз для поиска и уничтожения подводных лодок"

К: "Чтобля? Я из-за какой-то мухобойки буду тут эсминцем целым маневрировать?!"

Д: "Приказ командующего флотом" – дежурный явно врал, но, видимо, устал спорить.

Выруливаем из-за угла на рейд, чухаем к семнадцатому пирсу. Эсминец уже почти закончил перешвартовку и всем своим экипажем толпится на корме и, открыв рты, таращится на нас. Эсминец – очень красивый корабль: он худой, поджарый и выглядит стремительным даже когда стоит на месте.

Но, так уж получилось, что он меньше нас размером оказался. Ниже и худее тоже. И эти, гордые своим предназначением, моряки, забыв про свою тяжёлую и нелегкую профессию охотников, стоят и, тыча пальцами, смотрят на нашего чёрно-серого кабана.

Командир их эскадры бегает по кромке пирса и орёт в нашу сторону:

– Кто командир?!

Командир поднимает руку.

– Друг, прости, я тут погорячился в вашу сторону немного, но теперь вижу, что рамсы попутал!

– Да мы привыкли уже, – кричит в ответ командир, – что все охуевают, когда нас первый раз видят. Пришвартуете?

– Говно вопрос!

На пирсе построилась швартовая команда эсминца. Вот за что люблю надводников – всегда они, бляха, красивые издалека: стоят в бескозырочках, в бушлатах, в жилетах оранжевых строем и ждут команды, задрав головы на наших. А наши, раклы, грязные, в штанах с пузырями на коленях, в ватниках у кого зелёные, у кого чёрные, жилеты эти рыжие тоже чёрные – слоняются по верхней палубе, нагло курят и цыкают зубом на своих менее удачливых собратьев.

Пришвартовались. Первый к нам прибежал командир надводников:

– Ребята, вы же под Козыпева пришли?

– Под него самого, а вы чего тут?

– А мне, блядь, говорят бакланы эти тухлые: "А вы станьте рядышком, придёт Козырев на подводную лодку, а мы ему скажем: а ещё у нас эсминцы есть – вон как раз один, случайно, рядышком стоит"! Мы всю ночь большую приборку проводили – драили всё. На всякий случай. Но вам, я вижу, больше досталось, судя по оригинальной окраске.