У Бхавсара упало сердце. Справившись кое-как с волнением, он посоветовал:
— Ты бы спросила об этом у самого Хариша.
— Я и спросила, а он ответил: «Спроси лучше у своего отца».
— Вот как?!
Бхавсаром овладел гнев. Он готов был бежать к старухе, чтобы показать ей, где белое и где черное. Бхавсар ей скажет, что он не такой негодяй, как ее сынок, который торгует на «черном» рынке, что он не такой развратник, как тот, который десять лет тому назад…
Но Бхавсар знал, что это бесполезно. Он только бы ухудшил свое положение…
Вечером дочь со слезами упрашивала Бхавсара переменить квартиру.
— Нам не надо здесь оставаться… Уедем отсюда. — И она разрыдалась.
Бхавсар не отважился спросить у дочери, почему ей так хочется уехать. Ясно, она все поняла… У него комок подступил к горлу. Он откашлялся и, вытирая набежавшие на глаза слезы, сказал только:
— Хорошо, доченька! — И добавил как бы про себя: — Вместо пятнадцати рупий придется платить пятьдесят, а жилье будет вдвое меньше. Но ничего не поделаешь!
Помедлив немного, он спросил:
— Ты-то сама ведь не думаешь, что все эти толки — правда?
— Я всем твержу, что это неправда, но никто мне не верит. И эта тетушка Видья тоже.
— Я знаю, почему эта старуха не верит. Но, доченька, бог все видит! Пусть в твоей душе не будет ни капли сомнения. Ни в чем я не грешен, ни в чем! Спи спокойно. А я завтра же возьму свободный день и найду новую квартиру. Буду давать больше уроков!
На третий день, когда вещи Бхавсара уже начали грузить на тележки, вся улица как будто опечалилась. Во многих заговорила совесть, появились сомнения: «Нет, этот человек не мог пойти на такое дело… А если сама Шарда этого хотела, то зачем же она кричала? Назначила свидание и вдруг заснула? Кто же засыпает перед свиданием? Нет, не может этого быть».
Обычно, когда кто-нибудь из соседей переезжал из квартала, тетушка Видья бросала все дела и выходила на веранду. Сегодня же она не показалась. На душе у нее было неспокойно. Она осталась в доме, бралась то за одно, то за другое — и все валилось у нее из рук.
Шарда неподвижно стояла у своего порога, прислонившись к двери. На глазах у нее блестели слезы. Ей хотелось только одного: попросить прощения у честного, ни в чем не повинного человека, которого из-за нее опозорили, — и ей было все равно, что подумают люди о ее поступке.
Дочери Бхавсара пошли за тележками, а он сам, бросив прощальный взгляд на свое жилище, уже спускался по лестнице, когда вдруг раздался прерывающийся от рыданий голос:
— Бхавсар… Бхаи…
Он увидел Шарду и по выражению ее лица понял, как ей тяжело. Но прежде, чем Шарда успела что-либо сказать, он произнес спокойно и твердо: