Современная индийская новелла (Чандар, Нарайан) - страница 119

— Не принимайте случившегося близко к сердцу, Шарда бхабхи! Бог правду знает! — С этими словами он повернулся, чтобы уйти, и увидел своих дочерей, торопливо возвращавшихся из переулка к нему навстречу.

И так уже придавленный горем, Бхавсар подумал, что случилась еще какая-то новая беда. Он бросился к ним, еще издали спрашивая:

— Что произошло? Почему вы вернулись?

Вслед за девушками с чемоданом в руке шел муж Шарды. Бхавсара охватил ужас. Его пронзила мысль: конечно, кто-то написал мужу обо всем, и тот в ярости бог знает что наговорил его дочерям. Но что это значит? И тележки с вещами возвращаются!

Испуганный и растерянный Бхавсар взглянул на Шарду: не попросить ли помощи у нее?

Но на лице Шарды появилось такое странное выражение, что Бхавсар усомнился, станет ли она его слушать.

Между тем подошли его дочери.

— Деву бхаи велел нам вернуться. И повозкам тоже…

Бхавсар подумал: «Деву бхаи непременно затеет драку, и это на глазах у всей улицы!»

Но потом он заметил, что Деву бхаи выглядел вовсе не разгневанным, а лишь огорченным.

Деву бхаи подошел, отдал чемодан жене и обнял Бхавсара.

Стоявшим поодаль обитателям квартала, наблюдавшим за ними, показалось: разъяренный Деву бхаи накинулся на Бхавсара с побоями.

А Деву бхаи выпустил Бхавсара из своих объятий и повел обратно в дом.

— Ну и чудак же вы, добрый человек! — говорил он. — Чего переполошились? Собаки лают — ветер носит, не так ли? Разве я не знаю, что у Шарды есть странность кричать во сне? Хорошо, что ее письмо нагнало меня в дороге и я успел вернуться, а не то…

Бхавсар видел, как дочери снимают вещи с тележек и вносят в дом. Глаза его наполнились слезами, и он вознес благодарность всевышнему, который будто услышал в последнюю минуту беззвучный крик несчастного и пришел к нему на помощь.

Стоящего в клетке[52] обвиняемого — молодого парня — обыскивали долго и тщательно. Показав на небольшой узелок в пестром шелковом платке, судья спросил:

— А что у тебя здесь?

Парень молча взглянул на узелок, потом тяжело вздохнул и тихо проговорил:

— В этом узелке, сахиб, вся моя «Рамаяна»[53].

— Но что же именно?

— Желтый порошок[54], сахиб.

— Значит, ты ехал на свадьбу? А где твой свадебный наряд? Почему вместо разукрашенной повозки у тебя телега, запряженная буйволами, а вместо сватов — мешки с рисом? Люди справляют свадьбу днем, а ты собирался ночью? У людей на свадьбах громко бьют в барабаны, а ты норовил втихомолку? Странная какая-то свадьба, ты не находишь?

— Ваша правда, сахиб, — согласился обвиняемый под общий смех в зале. Когда вновь наступила тишина, он с мольбой в голосе обратился к судье: — Сахиб, позвольте мне рассказать про этот узелок все с самого начала.