– Растопите это для меня своим теплом. Мне нужна жидкость.
Снег был сырой, тяжелый, я чувствовал себя не идущим человеком, а плугом. Деревья заслоняли обзор, поэтому приходилось полагаться на компас. Через каждые несколько шагов я останавливался, проверял показания, выбирал дерево неподалеку как ориентир, шел к нему, выбирал новое дерево и так далее. Раз в десять минут я оборачивался, брал у Эшли бутыль и делал два-три глотка. И так пару часов.
Когда мы наконец покинули чащу, снег повалил вовсю хлопьями небывалой величины, некоторые размером с монету в полдоллара. Перед нами раскинулось замерзшее овальное озеро, протянувшееся на милю в сторону грозных гор. Снег не позволял что-либо разглядеть толком, но то, что я все же видел на другом берегу, было чудеснейшим зрелищем в моей жизни. Я рухнул на колени, пытаясь отдышаться. Это был надсадный хрип, а не дыхание, ребра болели так, словно выламывались наружу.
Эшли, лежавшая на санях, смотрела не туда. Ее взгляд вообще все время был обращен назад – так всегда бывает с пациентами на носилках. Но ей нужно было это увидеть. Я обогнул сани, увязая в глубоком снегу, и развернул их. Она осталась лежать с закрытыми глазами. Я легонько постучал ее по плечу.
– Вы не спите?
Она с трудом разжала веки.
– Простите меня, Бен…
Я приложил палец к ее губам и указал на другой берег озера.
Она напрягла зрение, стараясь что-то разглядеть сквозь усиливающийся снегопад. Потом наклонила голову и наконец поняла. Поняла – и разрыдалась.
Дело было днем, в 4.17, если точнее. Я как раз завершил операцию и вернулся к себе в кабинет, и тут моя медсестра говорит: «Вас ждет жена».
Такого еще не бывало. Ты еще никогда не приходила ко мне на работу.
«Вот как?»
Они кивали, но помалкивали. Они все знали. Я увидел, что ты смотришь на цветовой круг. Похоже на веер толщиной дюйма в два, в восемь дюймов размахом, раскрашенный во все цвета радуги. Ты смотрела на него, держась за подбородок, потом на стену рядом с ним, потом опять на круг, опять на стену.
«Привет!» – произнесла ты, увидев меня.
Я снял с обуви синие бахилы и бросил их в бак.
«Что ты здесь делаешь?»
Ты указала на круг на стене.
«Мне нравится синий оттенок. Что скажешь?»
Стена была обклеена яркими полосатыми обоями. Это ты их выбрала, когда мы годом раньше оформляли мой кабинет. Я провел ладонью по стене.
«Что и раньше: хорошо!»
Но ты пребывала в другом мире. Ты уже занялась другим сектором круга.
«Этот оттенок тоже годится».
Я почесал в затылке.
«Он нравится тебе больше, чем обои по 67 долларов за ярд, которые мы выбрали в прошлом году?»