– Один танец.
Я так исхудал, что боялся потерять трусы. На Эшли была бесформенная футболка, которую пора было сжечь, белье свисало, от ягодиц осталось одно воспоминание. Я держал ее руку, и мы стояли, не шевелясь, соприкасаясь лбами и пальцами ног.
– Какой же вы худой! – усмехнулась она.
Я поднял ее руку и описал вокруг нее круг. В свете огня в камине я разглядел свои выпирающие ребра, ее опухшую левую ногу, снова ставшую вдвое толще правой. Кожа на ноге натянулась как на барабане.
Она покачивалась, зажмурив глаза. Было видно, как трудно ей держаться на ногах. Я обхватил ее за талию, чтобы она не упала. Она обвила руками мою шею, повисла на мне всей тяжестью, оттягивая мои плечи вниз. Она напевала мелодию, которую я не мог разобрать. Можно было подумать, что она пьяна.
– Чтобы я больше не слышал от вас никакой дурацкой болтовни, – прошептал я. – Я вас не оставлю. Договорились?
Она перестала раскачиваться, повернула голову, приложила ухо к моей груди. Отпустив мою руку, она зажала ее между мной и собой. Несколько минут она стояла молча, потом сказала:
– Хорошо.
Ее затылок доставал мне как раз до подбородка. Я опустил голову и зарылся носом в ее волосы.
Еще через несколько минут она сказала, уставившись на меня и пряча улыбку:
– Между прочим, что это на вас надето?
Нижнее белье, которое мне подарила Рейчел, было жгуче-зеленым. В принципе ему полагалось быть обтягивающим, в таких трусах не зазорно было бы сесть на велосипед, но на моих отощавших чреслах они висели совершенно неподобающим образом.
– Я всегда смеялся над бельем, которое выбирала Рейчел. Мне хотелось «Викториа’з Сикрет», что-то с воображением, а она предпочитала «Джоки» – функциональность в ущерб форме. Однажды я в шутку преподнес ей на день рождения ужасные трусы в бабушкином стиле: на пару размеров больше, едва ли не до подмышек, совершенно вопиющий предмет. А она в отместку стала их носить, да еще купила мне вот это.
Эшли приподняла брови.
– К этому прилагаются батарейки?
До чего здорово было смеяться!
– К этому подарку Рейчел приложила открытку, адресованную лягушонку Кермиту.
– Вот кому это бельишко точно не подошло бы!
– Ну а я его иногда надеваю…
– Зачем?
– Чтобы вспомнить…
– Что вспомнить? – спросила она, все еще смеясь.
– В частности, свою склонность воспринимать самого себя излишне серьезно. А еще про то, что смех – лучший лекарь.
– В таком случае мне тоже было бы полезно носить такое. – Она прикусила верхнюю губу. – А вам бы неплохо обзавестись футболкой с надписью «Скажи нет крэку».
Когда она устала стоять, я уложил ее на спальный мешок, налил чаю.