— Как Одри?
— Возможно, ее придется немного успокоить.
— Разумеется, — она помолчала, а потом добавила: — Ты видел, как это случилось?
— Да. Я и Мурфин. Теперь нам придется объясняться с полицией.
— Харви!
— Да.
— Не лезь на рожон. Не забывай, толку от этого не будет.
— Хорошо, — ответил я.
Мы попрощались, и я позвонил Эрлу Инчу.
— У меня более серьезные неприятности, чем я предполагал, — сказал я, когда он взял трубку.
— Прекрасно, — ответил он, выслушал мой рассказ о том, где я нахожусь и почему, и обещал немедленно приехать. — Ты вызвал полицию? — напоследок спросил он.
Издалека донесся вой сирены. Он приближался с каждой секундой.
— Нет, — ответил я. — Ее вызвал кто-то другой.
Мурфин зашел в гостиную, едва я закончил разговор с Инчем. Седоволосый негр достал другую банку пива и стоял перед телевизором, наблюдая за пляской цветов. Мурфин взглянул на негра, на меня и мотнул головой в сторону двери, показывая, что нам пора на улицу. Я кивнул, поблагодарил негра за то, что он разрешил воспользоваться его телефоном, и вместе с Мурфином вышел на веранду.
— Черт, у меня чуть не лопнул мочевой пузырь.
— Что у нее в комнате?
— Везде валяются вещи. Похоже, с нее сдирали одежду. Что такое Чад?
— Страна в Африке. Иногда так называют мужчин, но имя это встречается довольно редко. У тебя есть знакомые по имени Чад?
— Нет.
— Откуда такой интерес?
— У нее в комнате старый письменный стол. На нем я нашел пару смятых клочков бумаги. Один чистый. На другом написано Чад. Как мне показалось, женским почерком.
— О боже, а вдруг в этом все и дело.
— Да, — радостно ответил Мурфин. — А вдруг.
Детектив Арон Оксли из отдела убийств полицейского управления Вашингтона не мог придумать ничего другого, кроме как предъявить мне обвинение в совершении уголовного преступления, за которое, как он сказал, мне суждено провести от пяти до десяти лет в одной из тюрем округа Колумбия. Преступление, которое имел в виду Оксли, заключалось в том, что я не сообщил в полицию о совершенном преступлении, убийстве Макса Квейна. Эрл Инч отреагировал на слова детектива, как и положено адвокату, получающему сто долларов в час, с откровенной насмешкой и холодным презрением. Детектив Оксли не рассердился, потому что в действительности не стремился к тому, чтобы засадить меня за решетку. Куда в большей степени его интересовало, почему я бросил пустую бутылку из-под «Олд Оверхоулд». И Мурфин. Его очень интересовал Мурфин.
— Эти двое в лыжных масках. У обоих были пистолеты, так?
— Так.
— И один из них…
— В голубой маске, — уточнил я.