— Ян, она тебя любила? — тихо спросил Лорес, непривычно серьёзным голосом, и я, встряхнувшись, с удивлением покосилась на него.
Какая разница?! Я себя люблю, и это главное, а любил ли кто меня вообще в моей жизни... Дело десятое.
— Мне об этом ничего неизвестно, — сухо известила я и залпом допила остатки настойки.
Разговор вымотал, внимательные взгляды Морвейнов нервировали, и хотелось уже уйти к себе и упасть в кровать, спать... Потому что завтра с утра начнут привозить продукты, надо проследить, чтобы всего хватило по списку, потом цветы — за украшением парадной столовой и музыкальной залы проследит Хлоя с девочками. Из прачечной принесут скатерти, надо проверить, хорошо ли их постирали, и не оторвалось ли где кружево... Начищены ли канделябры в гостевых и на первом этаже, ещё трубочист придёт, проверить каминные трубы, и... ох, в общем, дел выше крыши.
Эрсанн наконец убрал ладонь и встал, я вздрогнула от неожиданности, очнувшись от тяжких дум.
— Иди, отдыхай, — бросил он, голубые глаза излучали задумчивость и непонятную мне решимость. — Разговор не окончен, Яна, — негромко добавил Морвейн-старший, с прищуром глянув на меня. — И не забудь про платье к вечеру.
Я тоже поднялась и, вспомнив золотистое безобразие, возразила — видимо, извечный страх напороться на отповедь, тоже вбитый в меня родительницей, отступил под натиском усталости.
— Прошу прощения, но в таком... изысканном наряде следить за подготовкой к приёму будет проблематично, — подбородок сам вздёрнулся, и во мне проснулось упрямство — по словам мамочки, черта характера, доставшаяся мне от отца, которого я почти не помнила.
— А никто и не говорит, чтобы ты с самого утра в нём щеголяла, — со смешком ответил Лорес, скрестив руки на груди и вытянув ноги, и посмотрел на меня снизу вверх — он оставался в кресле. — Хотя, зрелище во всех смыслах приятное... — протянул отпрыск Эрсанна, блеснув глазами. — Вечером переоденешься, как всё готово будет.
— Да, милорд, спокойной ночи, — страшно захотелось зевнуть, но я сдержалась, присела в реверансе и поспешила к выходу из библиотеки.
Странные посиделки сегодня случились, очень странные. С чего это их сиятельства воспылали нездоровым любопытством к моей прошлой жизни? Почему им так интересна она стала? И это обещание, что разговор не закончен... Не хочу дальше душу раскрывать, там... там столько всего неприглядного, что лучше пусть лежит и не ароматизирует! Я столько лет старательно возводила стену и взращивала определённый стиль поведения, пряча всё то, что мешало нормально жить, а теперь в этом копаться начинают?! Любители компоста, блин, на мою голову...